В мае 1963 года Джон побывал на Гавайских островах, где участвовал в конференции мэров всех городов США, состоявшейся в Гонолулу. Именно на обратном пути в Вашингтон Джон вместе с Соренсеном завершил работу над текстом речи. А. Шлезингер в своем дневнике уместно отмечал, что «это был нестандартный путь подготовки крупного выступления о внешней политике. Но Государственный департамент и за тысячу лет не подготовил бы такое выступление».

Главное внимание в речи было уделено самым общим, принципиальным вопросам войны и мира, почему она и вошла в историю как «речь мира». Кеннеди объявил эти вопросы самыми главными для земного шара.

В выступлении прежде всего содержалась характеристика совершенно новой, невиданной даже в новейшей истории сути возможной войны. Ядерные заряды и бомбы настолько разрушительны, что они не могут сравниться со всей массой средств разрушения, когда-либо использованных людьми, предостерегал оратор. Смертельные частицы — результат обмена ядерными ударами — будут разноситься ветром и водой, проникать в землю и семена во всех уголках земного шара, будут губительны не только для нынешних, но и для будущих поколений.

Во всеуслышание была объявлена бессмысленность термоядерной войны. Именно поэтому выступление было исключительно важным с точки зрения перспектив внешней политики Соединенных Штатов и международных отношений в целом. Президент говорил: «Какой мир я имею в виду? Какого мира мы стараемся добиться? Не Паке Американа, навязанного миру американским оружием. Не мира могилы и не безопасности раба. Я говорю о подлинном мире, который делает жизнь на Земле достойной того, чтобы ее прожить, о том мире, который позволяет людям и государствам развиваться, надеяться и строить лучшую жизнь для своих детей, не о мире исключительно для американцев, а о мире для всех мужчин и женщин, не просто о мире в наше время, а о мире на все времена. Я говорю о мире потому, что у войны появилось новое лицо. Тотальная война не имеет никакого смысла в век, когда великие державы могут содержать крупные и относительно неуязвимые ядерные силы и отказываться от капитуляции без применения этих сил. Она не имеет никакого смысла в век, когда единица ядерного оружия содержит в себе взрывную мощь, чуть ли не в десять раз превосходящую ту мощь, которая была применена всеми военно-воздушными силами союзников во Второй мировой войне. Она не имеет никакого смысла в век, когда смертоносные яды, которые образуются во время обмена ядерными ударами, могут быть доставлены ветром, водой, через почву и семена в самые дальние уголки планеты и поразить еще не родившиеся поколения.

Сегодня ежегодные затраты в миллиарды долларов на оружие, приобретаемое для того, чтобы обеспечить уверенность, что мы никогда не будем им пользоваться, крайне необходимы для сохранения мира. Но приобретение таких лежащих втуне запасов оружия, которое пригодно лишь для разрушения, но не для созидания, не является единственным и тем более наиболее эффективным средством обеспечения мира. Поэтому я говорю о мире как о необходимой рациональной цели рационально мыслящего человека. Я отдаю себе отчет в том, что достижение мира потрясает воображение в меньшей степени, чем стремление к войне, и часто к словам человека, добивающегося мира, люди абсолютно не прислушиваются. Но перед нами не стоит более важной задачи».

Президент решительно отверг тезис о неизбежности новой мировой войны. Он говорил: «Мы не должны принимать эту точку зрения. Наши проблемы — это дело человеческих рук, и поэтому они могут быть решены человеком. Нет такой проблемы в судьбах человечества, которая находилась бы за пределами досягаемости разумных существ. Разум и дух человека способны разрешить то, что казалось неразрешимым, и мы надеемся, что они в состоянии снова это осуществить».

В то же время в условиях мира безусловно сохраняются разногласия и конфликты интересов, продолжал президент. История, однако, учит, что «вражда между нациями, как и между личностями, не существует всегда. Какими бы прочными ни казались симпатии и антипатии, волны времени и событий часто приводят к удивительным изменениям во взаимоотношениях между нациями и соседями». Из этого Кеннеди делал вывод, что американцы должны несколько изменить свое отношение к СССР. Конечно, оговаривался он, «было бы разочарованием думать, что их руководители действительно верят в то, что пишут их пропагандисты». Тем самым проблема взаимоотношений с СССР переводилась из идеологической в геополитическую плоскость, в сферу реальных, а не абстрактно-догматических интересов двух крупнейших ядерных держав. По справедливому мнению А. Шлезингера, Кеннеди рассматривал холодную войну как геополитический комплекс в отличие от тех, кто видел в ней «священную войну» против коммунизма. И это отчетливо проявилось в рассматриваемом выступлении.

В речи содержалась позитивная оценка достижений народов СССР в науке и культуре, высоко оценивался подвиг граждан страны во Второй мировой войне. «Мы не закрываем глаза на наши различия, но мы должны также подчеркивать наши общие интересы. Ведь в конечном итоге наше главное общее состоит в том, что все мы живем на этой маленькой планете, дышим тем же самым воздухом, заботимся о будущем своих детей. И все мы смертны».

Президент завершил речь двумя важными сообщениями: о том, что, как он надеется, США, Великобритания и СССР проведут в ближайшее время переговоры о ядерном оружии с наиболее вероятной перспективой запрещения его испытаний, и о том, что в преддверии этого США не будут проводить ядерных испытаний в атмосфере, если и другие страны будут придерживаться того же. Он добавил в заключение, перефразируя слова У. Черчилля: «Соединенные Штаты внесут свой вклад в строительство всеобщего мира, в котором слабые находятся в безопасности, а сильные справедливы. Мы отнюдь не беспомощны перед выполнением этой задачи и не сомневаемся в ее успехе. Уверенно и безбоязненно мы работаем над тем, чтобы восторжествовала не стратегия уничтожения, а стратегия мира».

Естественно, в США отклики на эту знаменательную речь были различными. Хотя посыпались нападки из среды крайне консервативных кругов, позицию президента приветствовало подавляющее большинство американцев. Роберт Кеннеди писал в предисловии к мемориальному сборнику, посвященному этому выступлению, что именно оно стало первым шагом к смягчению международной напряженности.

Речь Джона Кеннеди была высоко оценена во всем мире. Разумеется, и за рубежом появились реплики по поводу того, что американский президент намерен капитулировать перед коммунизмом. Однако ответственные государственные деятели Запада, прежде всего главы правительств, встретили ее с одобрением.

Конечно, в данном конкретном варианте особенно важной была реакция Москвы. Согласно докладам, которые получал Кеннеди, Хрущев назвал его выступление «самой лучшей речью американского президента со времени Рузвельта». Согласно докладам, полученным в Белом доме, по распоряжению Хрущева во время передачи выступления Кеннеди (разумеется, повторном, так как выступление в оригинале не передавалось по телевидению и радио, да и его содержание в СССР трудно было предвидеть) были отключены советские «глушилки», которые крайне затрудняли гражданам СССР слушать «вражеские голоса». Вслед за этим полный текст выступления без критических комментариев был опубликован в «Правде». Британский посол в Москве X. Тревельян сообщал, что «советские руководители впервые рассматривали Кеннеди как лицо, которое действительно работает в пользу разрядки и с которым они могут иметь дело».