В мае Лохвицкий был арестован и содержался при особом отделе на Корейской улице.

Находившаяся в ведении японцев гостиница «Централь», из которой год тому назад громилась земская управа – помещение земского правительства, – сделалась местом совещаний, главным штабом меркуловцев.

Неуязвимая для власти, постоянно охраняемая японскими часовыми, гостиница эта являлась чрезвычайно удобным наблюдательным пунктом и надежным убежищем на случай тех или иных действий.

20 мая произошла как бы репетиция назревающего переворота. Под каким-то предлогом вооруженная рота японцев выстроилась у владивостокского вокзала против штаба русских войск. Здание штаба было оцеплено, все служащие выведены на улицу и объявлены арестованными. Командующего войсками Лепехина в штабе в этот момент не было. Одновременно было произведено нападение и на особый отдел штаба на Корейской улице. Ворвавшаяся вооруженная группа белых разгромила помещение и освободила находившегося здесь в подвале арестованного генерала Лохвицкого.

После некоторого времени все сотрудники штаба были объявлены свободными, удалились и громившие особый отдел «неизвестные в военной форме».

Происшествие это породило значительную тревогу в рядах правительства Антонова и серьезные опасения среди коммунистов. Заявления и протесты, сделанные Антоновым и уполномоченным ДВР Цейтлиным, практического результата не имели. Было ясно, что неизбежна кровавая схватка, несмотря на все заверения японского командования о недопустимости таковой.

Антоновское правительство располагало во Владивостоке резервом милиции в виде особого батальона с пулеметами и конным эскадроном. При сочувствии весьма многочисленных грузчиков и других рабочих, несомненно достаточно подготовленных коммунистами, оно могло бы оспаривать победу во Владивостоке. Но в других пунктах все преимущества были на стороне переворотчиков: Никольск, Раздольное и др. пункты, кроме особо сформированных отрядов, имели и прочно организованные части каппелевцев.

Усилить себя войсками из Хабаровска правительство Антонова не могло в силу Русско-японского соглашения 29 апреля 1920 года, ревниво соблюдавшегося японским командованием.

Содействие могли оказать партизаны, но и они, в силу некоторого нажима на них со стороны владивостокского командования, если и оказали таковое в скрытом виде, то во всяком случае лишь в небольших размерах.

Решающее значение имели японцы. Их содействие на этот раз определенно переходило на сторону правых группировок. Правительству Антонова, как и ряду его предшественников, оставалось только с честью умереть.

Развязка не заставила себя долго ждать. Около 10 часов утра 26 мая в центре Светланской улицы проходила, сопровождаемая милицией, партия разновременно арестованных военных (белых). Около дома Кунста и Альберса находившаяся на улице толпа, подогретая бывшими среди нее агентами Меркуловых, потребовала освобождения арестованных. Смущенные милицейские не оказали никакого сопротивления и покорно дали себя обезоружить.

Находившийся в толпе гражданин Г., когда-то бывший рабочий, а теперь владелец местной табачной фабрики, выбросил трехцветный старый русский национальный флаг, взобрался на ближайший фонарный столб и горячей, страстной речью приветствовал первый шаг к «национальному объединению и свержению власти коммунистов».

В то же время высыпала группа вооруженных людей из гостиницы «Централь». Во главе ее были генералы Лебедев и Глебов. Постовые и милицейские были немедленно обезоружены. Переворотчики захватили здание областной земской управы. Отсюда и началось уже открытое руководство восстанием.

Одновременно белыми были захвачены штаб, гауптвахта, управление внутренними делами и другие наиболее жизненные пункты города. В очень короткое время важнейшая западная часть Владивостока была в руках повстанцев. Там на всех зданиях реяли уже трехцветные флаги.

Первое серьезное сопротивление было оказано красными у дома № 3 по Полтавской улице, против здания городской думы. Здесь помещался один из отделов Государственной политической охраны, особенно ненавистной для переворотчиков и горожан («Чрезвычайка»).

Первая попытка захватить это здание была встречена живым огнем с его балкона и окон. У белых оказались убитые и раненые. Тротуар у здания городской управы и стены самого здания были обильно обрызганы кровью.

Глазевшие горожане с ужасом шарахнулись во все стороны. Все дальнейшие попытки нападающих оказывались такими же неудачными; число жертв росло. Защищавшие здание несколько человек из милицейского резерва не выказывали никакого намерения к сдаче. Это продолжалось весь день 26 мая.

Главные силы правительства были сосредоточены в восточной части города, в так называемом Гнилом углу. Оттуда постепенно началось их наступление вдоль Светланской улицы и по берегу бухты Золотой Рог, где были сочувствующие коммунистам матросы с судов Сибирской флотилии.

В свою очередь, развивали наступление и переворотчики. Стороны сошлись почти на середине Светланской улицы в районе морских флигелей, занятых в то время Центральным бюро профессиональных союзов. На этих зданиях, в связи с переменным успехом борющихся, поочередно выкидывался то флаг ДВР, то трехцветный флаг дореволюционной России.

Я жил как раз против этих зданий. Перестрелка и мелкие схватки тянулись в этом районе не только 26 мая, но и на следующий день. Неотступно сопровождая воюющие стороны, японцы неизменно прекращали бой, как только таковой принимал более или менее серьезный характер.

Я несколько раз должен был переходить нейтральную зону, чтобы попасть к себе домой. Как-то вижу двух-трех человек на крыше моего дома, устанавливающих красный флаг – значит, победили красные. Действительно: они только что сняли трехцветный флаг, выставленный моим хозяином. Над его квартирой, для большей верности, давно уже висел японский флаг. Подданство той или другой из враждующих сторон он предпочитал демонстрировать соответствующим флагом над крышей занимаемого мною дома. Этот, не лишенный остроумия, прием практиковался в эти дни многими.

Наконец, по каким-то соображениям, красная сторона была разоружена японцами. Вскоре примерно таким же порядком было «сломлено» сопротивление красных и в Шефнеровских казармах, где милиционерам оказывали содействие рабочие Дальневосточного судостроительного завода и местные матросы. В Шефнеровских казармах отсиживались, как в бесте, охраняемом японцами, видные деятели-коммунисты и агенты правительства, в том числе и Цейтлин. Там же находился и глава правительства В.Г. Антонов.

Здание на Полтавской улице «сдалось» тоже только на третий день. Его защищал один мужественный милиционер, засевший на крыше за каменной трубой, над которой развевалось защищаемое им знамя ДВР. Он каждый раз свирепо отстреливался при всякой попытке со стороны его врагов. Быстро сделался любимцем толпы, которой он показывался время от времени из-за скрывающей его трубы. Толпа ему аплодировала, посылала пищу и мешала принятию против него решительных мер.

Я, к сожалению, не знаю его конечной судьбы, но живо, как красивый эпизод, вспоминаю красную трубу, красный с синим флаг и его упорного защитника.