Жильбер де Годфруа весьма сожалел, что не участвовал в сражении при Креси, – имение отчаянно нуждалось в деньгах. К ведению хозяйства он всегда относился осмотрительно и внес скромные улучшения в манор: велел оборудовать умывальню, где раз в неделю служанка наполняла горячей водой большую деревянную лохань, починить сводчатый потолок кухни и установить там два больших очага. В те времена землевладельцы побогаче строили каменные хоромы с пиршественными залами на первом этаже, но Жильбер предпочитал старинные нормандские традиции – зал с узкими окнами-бойницами по-прежнему находился на втором этаже манора.

– Мой дед так жил, и мы проживем, – говаривал Жильбер.

В своем поместье он, в отличие от деда и отца, возделывал только самые плодородные земли, дабы получить наибольший доход с наименьшими затратами. Как-то раз, просматривая хозяйственные ведомости двадцатилетней давности, он сравнил их с нынешними и несказанно удивился.

ГОСПОДСКИЕ ЗЕМЛИ ПОД ЗЕРНОВЫМИ

(в акрах)

Овец тоже стало меньше; теперь стада паслись не на каменистом взгорье, а на лугах в долине, отчего качество руна улучшилось. С уменьшением размеров пахотных земель необходимость в барщине почти отпала, и многие вилланы платили оброк деньгами, что вполне устраивало Жильбера. Из-за его осмотрительности доход имения оставался скромным даже в самые урожайные годы.

И сам Жильбер, и его жена были вполне довольны жизнью, однако иногда Розе хотелось, чтобы муж почаще забывал о своей осмотрительности и действовал увереннее.

На второй день своих приготовлений Годфруа решил, что сделал все возможное для защиты манора и деревни. Как только в зале накрыли стол для полдневной трапезы, украсив его замысловатой серебряной солонкой и перечницей, Жильбер обернулся к жене:

– Может быть, послать за сыном? Или все-таки не стоит?

Роза ласково посмотрела на мужа.

В поисках невесты для сына Рожер остановил свой выбор на дочери винчестерского рыцаря Танкреда де Уайтхита, хотя за девушкой не сулили богатого приданого. Брак оказался удачным, и Жильбер часто повторял, счастливо улыбаясь:

– Единственный раз в жизни отец заключил превосходную сделку!

Все в Саруме восхищались Розой де Годфруа, высокой и грациозной, с точеной фигурой, узким благородным лицом и длинными каштановыми волосами. Впрочем, к тридцати годам Роза неожиданно поседела, однако серебристая седина ее красила.

– Леди Авонсфорда – словно белая лебедь, – говорили местные жители.

Вот уже двадцать лет супруги нежно любили друг друга. Роза родила троих детей, но выжил лишь старший, Томас, а его брат и сестра умерли в младенчестве.

По тогдашнему обычаю Томаса отдали на воспитание родственникам. Сначала он был пажом, а теперь, когда ему минуло пятнадцать лет, стал оруженосцем в замке дяди Ранульфа де Уайтхита – семейство Уайтхит было знатнее и богаче Годфруа. Поговаривали, что для трапезы там подают серебряные вилки – неслыханная роскошь, ведь в то время даже самые знатные господа во время еды пользовались только охотничьими ножами.

– Обзаведешься придворными манерами, мы подыщем тебе богатую жену, и заживешь, как подобает настоящему рыцарю, – объяснял Жильбер сыну.

Теперь, когда над Авонсфордом нависла угроза неведомого мора, Годфруа не знал, как поступить: вернуть сына домой или оставить его в Уайтхите.

Как было заведено в Авонсфорде, трапеза сопровождалась музыкой, а после обеда деревенский викарий, одновременно бывший господским капелланом, услаждал слух супругов чтением. Сегодня Жильбер отказался от услуг музыканта – местного паренька, который старательно, но не слишком умело играл на волынке. За едой супруги обсуждали, что делать с Томасом, но так и не пришли к удовлетворительному решению.

Слуги убрали со стола, и в зал вошел капеллан. Жильбер дал ему знак начинать.

Капеллан, двадцатилетний молодой человек с ранними залысинами, почтительно подошел к столу, раскрыл книгу, предложенную Жильбером, смущенно улыбнулся, обнажив щербатые зубы, и высоким звонким голосом объявил:

– Повесть о сэре Орфео.

Жильбер очень любил эту рыцарскую балладу – артурианское переложение греческого мифа об Орфее и Эвридике: Орфео, король-рыцарь, отправлялся на поиски своей жены, леди Эуридицы, похищенной феями. Жильбер де Годфруа не подозревал, что под землей, на которой стоит его манор, скрыта древняя римская мозаика с изображением Орфея.

Капеллан нараспев читал мелодичные строки:

Был сэр Орфео королем,

И Англия цвела при нем…

…Был сэр Орфео, между прочим,

До арфы тож весьма охочим…[27]

Жильбер, знавший поэму наизусть, согласно кивал, слушая печальный рассказ о том, как леди Эуридица уснула в саду, а король фей, явившись ей во сне, пообещал ее украсть.

…Тебя отыщем мы везде,

И от людей не жди помоги,

Поотрываем руки-ноги,

И так, разъятая на части,

Равно ты будешь в нашей власти…

Сэр Орфео, узнав об угрозе, сделал все возможное, чтобы защитить жену.

…И вот, назавтра, в час полденный,

Король, в доспехи облаченный,

И десять сотен с ним – вся рать

Пришла под яблоней стоять,

Полна решимости и гнева,

А в середине – королева.

Сомкнув ряды, они стоят

И клятву верную творят:

Мол, все поляжем, как один,

Но леди им не отдадим.

И все ж оттуда, из-под древа,

Исчезла как-то королева —

Никто не знал, куда и как

Ее унес волшебный враг…

После этого сэр Орфео, в личине бродячего менестреля, отправился странствовать по миру в поисках жены. Жильбер вздохнул и, забыв об осмотрительности, вообразил себя пилигримом, который пожертвовал всем ради возлюбленной.

Наконец сэр Орфео встретил короля фей, выехавшего в лес на охоту, и заметил среди свиты придворных свою жену.

…Пред ним она —

Его пропавшая жена.

Она глядит, и он глядит.

Она молчит, и он молчит.

Но королева, видя, сколь

Он изнурен, ее король,

Слезу ронила из очей.

И тут же подскакали к ней

И прочь влекут ее подруги —

Встречаться не должны супруги.

Жильбер смахнул невольную слезу – рассказ о мимолетной встрече и расставании супругов был пронизан чувством невосполнимой утраты.