Рагнарсон внезапно ощутил острое чувство вины – Вальтер говорил правду. Из-за его обязанностей между ним и Эланой возникала все большая пропасть. И он пренебрегал не только ею, но и детьми – они росли, будучи ему полностью чужими. Браги перестал упрекать Вальтера – брак у того был еще более удачным, чем у Насмешника.

– Да-да, ты прав. Пройдет еще несколько дней, прежде чем решится вопрос с новым вооружением. Может, оставлю детей на попечение Непанты и выберусь куда-нибудь с Эланой. В окрестностях озера Тернтайн немало красивых мест.

– Отлично звучит. А Непанте наверняка понравится с детьми. Она сходит с ума наедине с Этрианом.

Непанта остановилась во дворце, но во всем замке Криф не было детей – ровесников ее сына.

– Может, ей стоит перебраться ко мне?

Семья Рагнарсона занимала дом, ранее принадлежавший мятежнику лорду Линдведелю, казненному еще во время войны. Дом был столь велик, что его не могла заполнить толпа детей и слуг, а также Хаакен, когда останавливался у них на ночь.

– Может быть, – пробормотал Вальтер. – Но у меня, пожалуй, все же лучше.

Дом его стоял не так уж далеко от дома Рагнарсона. Однако глава разведки не всегда рассказывал своему работодателю все, что знал.

Ксеверу от Крачнодьянских гор, со стороны тролледингского прохода в Срединное ущелье, стоял постоялый двор, которым заведовал Фрита Товарсон. Заведение принадлежало его семье со времен Яна Железная Рука. Поблизости пролегал главный торговый тракт, ведший из Тондерхофна и внутренней части Тролледингии, который затем пересекал горы, образуя слабое звено, связывающее север с югом. Для путешествовавших по нему постоялый двор становился первым или последним набором удобств после изматывающего перехода или перед ним. Других пристанищ могло не встретиться на протяжении многих дней пути.

Фрита был уже стар, но с доброй душой, и почти каждый год его супружества приносил очередного потомка. От гостей он не требовал ничего сверх разумной оплаты, скромного поведения и новостей из дальних краев. В заведении уже много веков царили определенные обычаи, и каждого гостя просили украсить вечер повествованием.

Спускающаяся с высокой горной цепи извилистая тропинка за прошлую ночь покрылась снегом. Первые весенние путники уже преодолевали ущелье с юга. Тропинка извивалась, словно лента из тени, забираясь в вересковые пустоши, куда не проникал свет полной волчьей луны, низко висевшей над горизонтом. В ветвях, похожих на скелеты деревьев, свистел морозный арктический ветер. Узловатые старые дубы напоминали стоящих на коленях великанов, в молитве вскинувших к небу костлявые когтистые руки.

Ветер навалил снега под северной стеной постоялого двора Фриты, и с той стороны его заведение напоминало присыпанный снегом курган. Но с южной стороны путников ждали гостеприимно распахнутые двери.

Один как раз пересекал безлюдную вересковую пустошь – дрожащий черный силуэт на фоне залитых лунным светом Крачнодьянских гор. Он кутался в просторный темный плащ, надвинув от холода капюшон низко на лоб и тупо глядя под ноги. Из глаз его текли слезы, щеки обжигало морозом. Путник отчаянно размышлял, удастся ли ему добраться до постоялого двора, хотя он уже увидел дым и почувствовал запах. Переправа через горы оказалась настоящим кошмаром. К подобному климату он не привык.

Когда в заведение ворвался порыв холодного ветра, Фрита выжидающе посмотрел на вошедшего и приветственно улыбнулся.

– Эй! – рявкнул кто-то из гостей. – Закрой эту проклятую дверь! Мы не ледяные великаны.

Вошедший оглядел общий зал, в котором сидело три человека. Жена Фриты встретила его быстрым, слегка глуповатым взглядом и предложила выпить. Сам Фрита кивнул старшей дочери. Алова слезла с табурета и поспешно направилась на кухню за подогретым вином.

– Нет! – бросила она клиенту, мимо которого проходила.

Фрита усмехнулся – «да» он узнавал сразу же, стоило лишь услышать.

Гость взял вино и присел возле очага.

– Скоро будет мясо, – сообщила Алова. – Позволишь взять твой плащ?

Она откинула со лба соблазнительно покачнувшиеся светлые волосы.

– Нет. – Он дал ей монету.

Приглядевшись к монете, Алова нахмурилась и бросила ее отцу. Фрита уставился на странные деньги – ему редко доводилось видеть подобные. Вместо бюста на ней изображалась корона и замысловатые буквы. Тем не менее серебро было настоящее.

Алова снова спросила гостя насчет плаща.

– Нет. – Он подошел к столу, сел и опустил голову на руки, словно намереваясь заснуть.

«Теперь хлопот не оберешься, – подумал Фрита. – Она не успокоится, пока не выяснит, что к чему». Он пошел за ней в кухню.

– Алова, веди себя прилично. Человек хочет, чтобы его оставили в покое.

– Это не может быть тот самый?

– Какой тот самый?

– Которого ждет Соглядатай?

Фрита пожал плечами:

– Сомневаюсь. Послушай меня, девочка, – пусть себе сидит. Этот парень не так-то прост. – Он успел бросить взгляд на лицо гостя, когда тот отвернулся от огня, – лет сорока, потрепанный жизнью, худой, темноглазый, смуглый, с жесткими очертаниями носа и не менее жесткими складками в уголках рта. Каждое его движение сопровождалось звоном металла. Из разреза в плаще выступала потертая рукоять меча. – Это не какой-нибудь торговец, который хочет первым заполучить лучшие меха.

Фрита вернулся в общий зал. В нем царила тишина. Горстка путников ждала, чтобы гость рассказал что-нибудь о себе и своих занятиях. Любопытство Фриты росло с каждой минутой, но тот даже не откинул капюшон. Неужели его лицо внушало такой ужас?

Шло время, в основном в полном молчании. Гость окончательно испортил царивший до его появления настрой, когда были и песни, и шутки, и добродушное соперничество за благосклонность Аловы. Он ел молча, прячась в тени капюшона. Любопытство Аловы постепенно сменялось обидой – она никогда еще не встречала мужчину, столь безразличного к ее прелестям.

Фрита решил, что пришла пора для рассказов. Его гости чересчур много пили, стараясь чем-то заполнить время, и все больше мрачнели. Нужно было как-то разрядить обстановку, прежде чем избыток спиртного доведет до неприятностей.

– Бригетта, приведи детей.

Жена кивнула и встала, оставив шитье, разбудила задремавших младших и оторвала старших от работы на кухне. Нахмурившись, Фрита взглянул на малышей, которые тут же начали играть с собаками гостей.

– Время для историй, – объявил он. За столом сидело всего семеро, включая его самого, жену и Алову. – Таков обычай в нашем доме. Он не обязателен, но тот, кто расскажет лучшую историю, может не платить.