ее в узде. Он не отпускал ее до решения вступить в брак, против заключения которого он, кстати сказать, прилагал все усилия!

Мориц невольно передернул плечами:

— Теперь он вынужден будет смириться с неизбежностью! Итак, у Анны Иоанновны есть любовник?.. Кстати, а когда я стану вашим? — пробормотал Мориц, привлекая девушку к себе: она нравилась ему все больше и больше.

— О! Мой господин!

После некоторого молчания, когда Мориц осыпал ее поцелуями, девушка объяснила, что готова была бы уступить, но трудность заключается в невозможности встретиться. Она жила на первом этаже дворца, откуда невозможно было выйти на улицу ночью, поскольку все двери охранялись. Будущий же герцог жил в доме в центре парка.

— Вы живете с кем-то вдвоем?

— Да, и хотя София — моя подруга, вы не можете прийти к нам!

— Тогда вы должны прийти ко мне. Сегодня вечером будьте у окна в одиннадцать часов, я приду за вами и доставлю вас обратно еще до восхода солнца. Таким образом, никто ничего не узнает, за исключением вашей подруги. Мы же можем на нее рассчитывать?

— Полностью!

Следующей ночью все было сделано так, как и договаривались, и в течение нескольких часов Мориц имел возможность почувствовать, что Доротея еще более очаровательна, чем он это себе представлял. Она не только безоговорочно отдалась ему, но, как выяснилось, у нее оказался тот же подход к любви, что и у него: все должно происходить радостно. Короче говоря, даже не выступая в роли инициатора, он получил бесконечное удовольствие от этого приключения, которое показалось ему очень даже прелестным. Вернув Доротею домой, он обнаружил, что немного влюблен...

* * *

Эйфория выборов долго не продлилась, и Доротея, подарив Морицу отдых и забвение в своих нежных объятиях, оказалась более полезной, чем он мог подумать. Трудности, по сути, начались, когда Мориц объявил о своем избрании отцу. Сделал он это с известной долей скромности: «Курляндия проголосовала за меня, потому что она подумала, что сделает приятное королю, что это вызовет наименьшие выпады по отношению к Польше и ее соседям...» К этому он добавил рассказ о плане правительства, вполне новаторский для той эпохи, в котором предлагалось строить школы, развивать торговлю и промышленность, а также осуществлять режим экономии в жизни правителя. «Я намерен жить очень скромно... Я никогда не впаду в излишнюю пышность, ибо я всегда ненавидел маленькие дворы, которые выглядят очень смешно, кичась своей мнимой значительностью, что вызывает насмешки более слабых и презрение более сильных...»Август II ответил не сразу. Зато Россия не замедлила напомнить о себе. Она не собиралась допускать, чтобы Анна Иоанновна вышла замуж за графа Саксонского, поскольку ей был уготовлен русский князь (возможно, тот самый, — бывший торговец пирогами). Однако для того, чтобы не оскорбить короля Польши, его внебрачному сыну предлагалась княгиня Елизавета. Анна Иоанновна сухо ответила, что она достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения, а хочет она себе в мужья именно графа Саксонского. Вслед за этим Екатерина направила в Курляндию Меншикова с небольшой армией. В то же самое время Август II, вечно подстрекаемый Флемингом, отправил Морицу письмо со строгим приказом отказаться от Курляндии и немедленно возвращаться домой. В противном случае ему грозили силой оружия... Другими словами, готова была разгореться война на два фронта. Даже на три, если принимать во внимание курляндцев и их изменчивый дух. Решить этот вопрос могли бы деньги, но их у Морица не оказалось.

Он призвал на помощь свою мать и друзей... Даже Адриенну. И последняя совершила удивительный поступок. Пока Аврора шарила по своим выдвижным ящикам в Кведлинбурге, актриса продала все свои драгоценности и послала ему сорок тысяч ливров, то есть просто баснословную сумму. Мориц написал ей письмо, полное благодарностей и обещаний обязательно вернуть долг.

«Дело не горит, — ответила она. — Думайте сначала о себе и о тех, кто вас любит. Помните, что никто не сможет делать это лучше, чем я...»

В последнем он был уверен, потому что Адриенна писала ему регулярно, и ее письма были полны страсти. Он отвечал ей в том же духе, поскольку, несмотря на флирт с Доротеей, не переставал любить ее, и все эти листы бумаги, исписанные рукой Адриенны и шедшие от ее сердца, являлись для него наилучшей поддержкой, реальным источником душевного комфорта. А в этом он очень нуждался.

Меншиков действительно прибыл в Митаву с тысячей восемьюстами вооруженными людьми, готовый все перевернуть вверх дном. Мориц набрался смелости и пришел к нему, чтобы поинтересоваться его намерениями. Тот ответил:

— Намерения Ее Императорского Величества состоят в том, что в этой стране должны пройти новые выборы. Выбор Сейма может пасть только на меня, на князя Меншикова, и я прибыл в Митаву, чтобы покончить с этим делом!

Холодный, как лед, и с дерзкой улыбкой на губах, Мориц ответил:

— Ваш замысел кажется мне невозможным для осуществления, если вы будете следовать законам права, и в этой связи я хотел бы отметить, что Сейм дал мне официальные заверения в поддержке моих привилегий, и он не может, не допуская беззакония, сделать другой выбор...

Ко всему прочему, Анна Иоанновна, превозмогла свою лень и заявила, что не желает иной защиты, чем от короля Польши, что Курляндия имела полное право избрать своего суверена, и что она не может подчиниться кому бы то ни было, пришедшему к ней с оружием в руках. Вывод был очевиден: она не имеет ни малейшего желания принимать Меншикова, а посему желает ему скорейшего возвращения обратно.

Полный ярости, посланник царицы ушел, но при этом сообщил Курляндским депутатам, что дает им десять дней, чтобы они подумали и приняли решение в его пользу. Уходя, он оставил нескольких своих людей с тайными приказами... И граф Саксонский после этого дважды чудом избежал покушений. Особенно опасным было второе, когда русские залезли на крышу его дома и подожгли ее. Это могло бы закончиться очень плохо, если бы не хладнокровие Морица. Прежде всего он позаботился о Доротее, которую он поручил Бове, и тот вывел ее из дома, переодетую в мальчика. А сам он выбрался на крышу, уже охваченную огнем, и убил там трех врагов, а потом спрыгнул вниз со стороны, еще не затронутой пламенем. Ему повезло, и он попал на свежевскопанную землю, которая смягчила падение, что позволило ему благополучно бежать.

На этот раз герцогиня рассердилась не на шутку и предложила своему «жениху» убежище в своем дворце,