Генерал Родзянко любезно пригласил меня остановиться у него на занимаемой им богатой даче Половцевых. С генералом Родзянко я виделся в последний раз в Либаве в феврале того же года. От него я узнал о Северо-Западной армии следующее:

Когда генерал Родзянко прибыл в Ревель, то Псковская, так называемая Северная, армия переформировалась в Северный корпус, которым командовал полковник Дзерожинский. Боевая деятельность была незначительная, но эстонцы устойчиво держались на противобольшевистском фронте, воодушевляемые сильно пробудившимся национальным чувством. Отношения к русским вначале были хорошие, но начали портиться, когда дошли слухи о нежелании Колчака и Деникина признать независимость Эстонии. Русские части стояли в феврале в двух группах. Одна действовала в районе Нарвы, другая южнее Юрьева в Псковском направлении, и продвинулись к концу месяца – первая до Нарвы на правый берег Наровы, а вторая подошла верст 18 до Пскова. После Пасхи Главнокомандующий эстонской армии генерал Лайд онер приказал сменить части 2-й бригады на Юрьевском фронте и перебросил их на Нарвский фронт.

В мае генерал Родзянко начал наступление на этом фронте, результатом коего было занятие станции Веймарн графом Паленом, а затем и Ямбурга. Таким образом, к концу мая было три боевых участка: южный (Гдовский) по реке Желчь до реки Плюссы, под командою полковника Балаховича, средний от реки Плюссы до Сабека под командою полковника Дзерожинского и третий от Сабека до Финского залива под командою графа Палена. Южнее расположения корпуса эстонцы самостоятельно заняли Псков. В начале июля левый фланг двинулся до Капорья и начал подходить к Гатчине.

В это же время произошло кончившееся неудачей восстание гарнизона Красной Горки. Давно уже доходили слухи о желании гарнизона Кронштадта и Балтийского флота перейти на сторону белых, но ими постановлено было не сдаваться ни англичанам, ни эстонцам, а лишь русскому Главнокомандующему. Первым восстал гарнизон Красной Горки, которому ингерманландцы обещали поддержку английского флота. Эту поддержку испрашивал также генерал Родзянко через капитана 1-го ранга К. Но англичане, очевидно имевшие план захватить в свои руки русский флот, Красную Горку не поддержали. Кронштадт и флот не примкнули к восставшим, а открыли огонь по фортам Красной Горки, уничтоживший и форты, и жилые дома. Два дня гарнизон держался, ожидая поддержки от Северо-Западной армии. Но все сообщения кем-то перехватывались, и, по причинам еще не разъясненным, поддержка не подоспела, и гарнизон сдался ингерманландцам, которые ограбили его и зря расстреляли тех коммунистических комиссаров, которые раньше передались восставшему гарнизону, получив обещание, что они не будут подвергнуты расстрелу.

Во время всех этих событий генерал Юденич, которому был подчинен фронт, находился в Финляндии. Вокруг него собралась масса русских офицеров, из которых он намеревался сформировать кадр для русской армии, долженствовавший с помощью Финляндии начать одновременно с армией Родзянко наступление на Петроград.

Переговоры между русским министром иностранных дел в Париже С.Д. Сазоновым и финляндским правительством и генералом Маннергеймом затянулись и не достигли цели. В июне генерал Маннергейм подал в отставку, и надежда на выступление Финляндии исчезла.

В конце июня генерал Юденич впервые прибыл в Нарву и посетил фронт вплоть до Пскова, здороваясь с частями и благодаря их за службу от имени Верховного правителя. В организацию армии он не вмешивался и на этот раз ограничился ознакомлением с положением, не давая никаких новых указаний.

Корпус в это время уже развернулся в армию, называвшуюся первоначально Северной и переименованную затем, по просьбе генерала Марча, в Северо-Западную – в отличие от Архангельской армии генерала Миллера.

Армия подразделялась на два корпуса: первый корпус генерал-майора графа Палена, занимавший северный участок фронта впереди Нарвы, а второй корпус генерал-лейтенанта Арсеньева, занимавший фронт впереди Пскова.

В конце июля генерал Юденич, потеряв надежду на выступление Финляндии, переехал со своим штабом в Нарву и с этого времени начал лично руководить действиями Северо-Западной армии.

Он нашел здесь положение чрезвычайно запутанным. С одной стороны, он находился в полной зависимости от союзников, которые при малейшем расхождении с ним во взгляде грозили прекратить снабжение, с другой стороны, он, как и армия, всецело зависел от эстонцев, обозленных тем, что русское правительство имени Колчака не желало признать их независимости. Наконец, в самой армии генерал Юденич, как совсем ей чужой, не пользовался необходимым авторитетом, психологический же момент играет в добровольческой армии гораздо более решающую роль, чем в войсках регулярной армии. К этому надо прибавить еще массу интриг, явных и подпольных, среди высшего командного состава и их многочисленных штабов.

Снабжение армии было самое плачевное. О теплой пище уже давно не было помина. Единственное, что выдавалось, – это было 2 фунта американского белого хлеба и полфунта американского сала. Жалованье не было выдано за два или три месяца. Можно ли удивляться тому, что при таких обстоятельствах армия, перешедшая к позиционной войне, начала добывать себе необходимое на местах, чем, конечно, возбудила против себя неприязненные чувства населения, еще недавно встречавшего восторженно Белую армию как освободительницу от ига большевиков.

Снабжение, обещанное еще в июне англичанами, все не прибывало, и настроение падало, в особенности когда в середине июля из Либавы прибыл первый эшелон ливенцев, великолепно одетых, обутых и снаряженных из германских источников и получавших, как всем было известно, свое жалованье совершенно правильно 1-го, 11-го и 21-го числа каждого месяца. Контраст между ними и войсками, снабженными союзниками, говорил не в пользу последних: англичане поняли это, и через 10 дней после прибытия ливенцев прибыл 5 августа первый пароход с оружием и снаряжением.

Во всех распоряжениях английских представителей чувствовалась сильная нервность под влиянием страха перед усилением германского влияния. Эта нервность особенно рельефно выразилась в приказании генерала Марча, переданном генералу Юденичу в ультимативной форме – о сформировании в Ревеле Северо-Западного русского правительства, причем дан был список лиц, долженствовавших войти в состав правительства, с угрозою, что, если это правительство не будет сформировано в течение 40 минут, всякая поддержка русской армии будет немедленно прекращена. Так создалось Северо-Западное правительство Лианозова.

Видя такое безвыходное положение Юденича, и эстонцы стали обращаться с ним все с большей неприязнью. Эстонская армия, за исключением нескольких хороших полков на фронте, недоброжелательно, даже враждебно смотрела на русских и творила им, где могла, неприятности. Доверия не было никакого. Благодаря ненадежности эстонских частей в конце августа нами был потерян Псков. За несколько дней до его падения Ямбург был занят большевиками.

Положение армии было весьма стесненное на небольшой территории Гдовского и Ямбургского уездов с угрозою справа от Пскова, с Чудским озером в тылу, с морем на левом фланге