Тем временем адмирал продолжал наступать, оставляя позади выжженные земли.

Он дошел до Луары. Гизы настаивали на немедленном католическом восстании.

Однако время еще работало на Колиньи, и Екатерина подписала перемирие, получившее название Сен-Жерменского договора, или Мира королевы.

– Мы завоевали бы мир оружием, а они добились его дьявольскими подписями! – негодовали Гизы и их союзники.

В сущности все вернулось к 1563 году: свобода совести, свобода культа, предусмотренного положениями Амбуазского эдикта.

С 8 августа 1570 года четыре крепости передавались Колиньи в качестве гарантов безопасности – Монтобан и Коньяк на юге, Ла Шарите в центре страны и Ла Рошель для охраны морских границ.

Гугеноты радовались своей победе, а королева обрела возможность заняться насущными домашними проблемами.

Добрый мир надлежало также скрепить добрыми браками.

Карл IX, который в это время находился в Орлеане, передал всю полноту власти в руки матери и кардинала Лотарингского. Его не интересовали политические и военные дела. Да это и не удивительно: он влюбился в очень красивую девушку, дочь городского буржуа Мари Туше. О ней говорили, что она самая фанатичная еретичка в городе. Каждый вечер в сопровождении гвардии и оркестра он навещал свою юную возлюбленную.

Пока Карл IX ухаживал за прекрасной орлеанкой, его мать строила различные планы, на ком женить своего сына. Но новое потрясение обрушилось как гром среди ясного неба на королеву-мать: умерла, будучи на пятом месяце беременности, ее дочь Елизавета, королева Испании. Удар был ужасен. Екатерина уединилась в своих апартаментах, где провела в рыданиях несколько часов. Лишь дурочке Ла Жардиньер удалось успокоить ее.

На следующее утро Екатерина Медичи явилась на Королевский совет и заявила, что посвящает себя исключительно борьбе против протестантов, чтобы исполнить Божью волю. Пусть протестанты не радуются, предполагая, что смерть ее дочери разорвет те узы, которые связывают Францию с Испанией. Они горько ошибаются.

Король Филипп II не останется вдовцом: ее дочь Маргарита вполне может занять место своей сестры.

Страсть к свадьбам не давала покоя Екатерине: она очень любила свадебные проекты и редко отступала от них. Как только мысль заменить свою умершую дочь другой – Маргаритой – пришла ей в голову, она тут же предприняла через своего посла в Испании необходимые шаги. Но испанский двор и сам король имели другие планы: Филипп II склонялся к женитьбе на старшей дочери императора, Анне, а младшую дочь, Елизавету, довольно выгодно было выдать замуж за французского короля Карла IX.

После заключения Мира королевы война двух враждовавших в Европе идеологий перешла на поле дипломатии, сконцентрировалась вокруг выгодных брачных альянсов. Екатерина, озабоченная довольно прозаическим желанием найти лучшие партии своим детям, совсем не думала о религиозной принадлежности своей потенциальной родни. Но такой свободой взглядов, увы, не могли похвастаться те, с кем ей приходилось иметь дело. Для этих людей религия была превыше всего.

Испанский король дал согласие на заключение брачного контракта между Карлом IX и младшей дочерью императора. Став свояком Карла IX, он надеялся, что увеличит влияние на короля и удержит Францию в лагере католических королевств.

Переговоры относительно женитьбы Карла IX наконец сдвинулись с места.

Принцесса Елизавета Австрийская прибыла во Францию в сопровождении своего наставника и множества немецких дворян. Король должен был встретить ее, затерявшись в приветствующей принцессу толпе, дабы не спеша ее рассмотреть. Она была очень хороша: красивая блондинка с кротким выражением лица.

Увидев ее, двадцатилетний король облегченно вздохнул и сказал:

– Думаю, такая скромная женщина никогда не даст мне повода для волнений.

В туманный ноябрьский день Карл IX Французский женился на Елизавете Австрийской, которая нежно и преданно полюбила своего мужа.

Карл, хотя ему было приятно общество этой очаровательной блондинки с фарфоровым цветом лица, ни на секунду не забывал об окончательно покорившей его сердце Мари Туше и, как только ему представлялся случай, мчался в Орлеан.

Мари Туше попросила его показать ей портрет Елизаветы.

Король показал ей миниатюру, которую носил с собой, и на лице у Мари выразилось облегчение.

– Эта женщина меня не пугает, – сказала она.

У нее были все причины для оптимизма. Вопреки всем расчетам королевы-матери, Мари Туше полностью завладела чувствами вспыльчивого и непредсказуемого короля, только в ее объятиях он чувствовал себя спокойно. Король перевез свою возлюбленную в Париж и подарил ей маленький дворец, который охраняли особо преданные ему гвардейцы.

Почти в это же время, в начале 1571 года, в Ла Рошели состоялась другая весьма романтичная свадьба. По традиции гугенотов это была скромная, но особо знаменательная для протестантов свадьба – свадьба Гаспара де Колиньи и красивой молодой вдовы, серьезной и набожной Жаклин д’Этремонт, которая долгие годы была страстной поклонницей лидера гугенотов. Жаклин с восхищением следила за ратными подвигами адмирала, и ее желание служить ему усиливалось с каждым днем. Как и многие гугенотки, она видела в нем великого героя Франции. Узнав о смерти его жены, она решила утешить Колиньи и отправилась в Ла Рошель вопреки воле родных и герцога Савойского.

Колиньи тяжело переживал смерть жены, но в его жизни присутствовало нечто более важное, чем личное благополучие, – борьба за дело, в которое он свято верил, за единственную истинную религию французов.

Приехав в Ла Рошель, Жаклин лично познакомилась с адмиралом; ее любовь к нему была так сильна, искренна и самоотверженна, что не оставила сурового воина равнодушным к ее глубокому чувству, и он ответил на него.

– Да благословит Господь их обоих, – молилась Жанна д’Альбре вместе со сторонниками адмирала.

Все в Ла Рошели радовались счастью своего лидера.

Вскоре после свадьбы, когда измученная войной страна обрела мир и люди вновь стали улыбаться друг другу, пришло письмо из Франции.

Королева-мать умоляла Колиньи вернуться ко двору и помочь ей и ее сыну, который любил и продолжает любить адмирала, в управлении государством. Его возвращение укрепит пока еще хрупкий религиозный мир в королевстве. Королева обещала вернуть Колиньи в Королевский совет и пожаловать ему сто пятьдесят тысяч ливров и аббатство с доходом в двадцать тысяч экю в год.

Колиньи поделился содержанием письма с молодой женой и с Жанной д’Альбре, гостившей у него с сыном Генрихом и дочерью Екатериной.

– Это ловушка! – одновременно воскликнули преданные ему женщины.

Жанна тут же стала убеждать Колиньи не покидать Ла Рошель, где он находится в полной безопасности.

– Я не верю, – упрямо твердила она, – что стремление к умиротворению возобладает в королеве над жаждой мести.