для него свободный воздух и быстрые, силь­ные движения», т. е. освободительная борьба, Куприн подчеркивал социальный оптимизм Чехова, напоминал о его твердой вере в конечное торжество правды: «Мы вздохнем радостно могучим воздухом свободы и увидим над собою небо в алмазах. Настанет прекрасная новая жизнь, полная веселого труда, уважения к человеку, взаимного дове­рия, красоты и добра» («Наша жизнь», 1905, № 140, от 2 июля). Именно эту свободную ЭРУ Куприн считал тем временем, когда имя Чехова станет бессмертным.

В отличие от очерка 1904 г., во второй статье о Чехове нет попыток заглянуть в твор­ческую лабораторию писателя, раскрыть тайны его искусства. Но здесь дана общая характеристика стиля Чехова, его пейзажного мастерства, особенностей поэтической речи. Заметки о языке и стиле Чехова содержались также и в отрывкахиз записных кни­жек Куприна, опубликованных в связи с пятидесятилетием со дня рождения Чехова в 1910 г. (А. К у п р и н. О Чехове.— «Одесские новости», 1910, № 8018, от 17 янва­ря; А. К у п рин. Собр. соч., т. VII. СПб., 1912). По мнению Куприна, Чехов более чем кто-либо другой из классиков выявил великие возможности русского языка, не при­бегая к словотворчеству, лишь благодаря постоянному собиранию и накоплению ре­чевых богатств и упорной работе над словом. В образной форме сопоставлял Куприн стиль Толстого, эту «постройку, возводимую великанами», с «нежным плетением» прозы Чехова.

Опровергая ходячее представление о Чехове, как только о юмористе, «смешном писателе», Куприн говорил о трагической основе чеховского комизма, разделявшего общее «свойство русского юмора — таить в себе горечь и слезы». «Разве, в конце кон­цов, не трагичен образ чиновника, который нечаянно чихнул на лысину чужого гене­рала и умер от перепуга, или мужика, бессознательно отвинтившего рельсовые гайки на грузила и не понимающего, зачто его судят?». Эту характеристику чеховского юмора Куприн повторил и в одной из статей 1915 г. Ставя рядом произведения Чехова и страш­ные своей правдой картины Глеба Успенского, Куприн писал: «Нам вовсе не сме­шон покойный великий Чехов: помещик купается в реке в присутствии чопорной англи­чанки (...), мужик отвинчивает железнодорожную гайку, нужную ему как рыболовное грузило ...), земский врач, которого, больного тифом, вызывают спешно для прекра­щения дамской истерики» 13.

В статьях и выступлениях о Чехове14 Куприн не раз говорил о высоком нрав­ственном авторитете личности Чехова, чья жизнь, как и жизнь Гаршина и Глеба Успен­ского, была моральным образцом, примером для русского писателя. Явления лите­ратурного разброда, падение нравов писательской среды в пору реакции после 1905 г. Куприн готов был связывать с тем, что не стало Чехова: «Точно, вот, ушел он, и вместе с ним исчезла последняя препона стыда, и люди разнуздались ...) Конечно, здесь нет связи, а скорее совпадение. Однако я знаю многих писателей, которые раньше за­думывались над тем, что бы сказал об этом Чехов? Как поглядел бы на это Чехов?» 15.

• • *

В одной из бесед 1908 г. Толстой, противопоставляя Куприна современным писа­телям, которые «тужатся» и «выдумывают», говорил, что Куприн — «как бывало Че­хов — возьмет и нарисует картину так, что вы и обрадуетесь и задумаетесь...»

Определяющее воздействие на творчество Куприна чеховских идейно-художе­ственных принципов неоднократно отмечалось в критике16.

Вопрос о преемственных связях Куприна с Чеховым интересовал В. В. Воровско­го. В статье «А. И. Куприн» (1910) он писал, что этот художник более других совре­менников унаследовал «идейное настроение» Чехова, «насквозь пропитанное верой в то, что плет через 200—300" жизнь станет прекрасной» (В. В. Боровский. Цит. изд., стр. 274). Сопоставляя произведения обоих писателей, Воровский выявлял свой­ственный им пафос «освобождения человеческого чувства» от «цепей рабства и пошло­сти». Однако Воровский был неправ, когда ограничивал протест Чехова и Куприна только сферой «внутреннего, духовного» освобождения личности, не указывая на со­циальные задачи, решенные создателем «Унтера Прищибеева» и автором; «Поединка». Общность Куприна и Чехова Воровский усматривал в том, что «оба они аполитики», ибо не вносят в свое творчество политических симпатий.

Неточным было и противопоставление Чехову-юмористу Куприна, который «всег­да серьезен в изображении жизни», «никогда не смеется». Среди многообразных худо­жественных форм купринской критики действительности имели место и юмористиче-

РАССКАЗ А. И. .КУПРИНА «В ЦИР­КЕ» (ОТТИСК ИЗ ЖУРНАЛА «МИР БОЖИЙ», 1902, № 1) С ДАРСТВЕННОЙ НАДПИСЬЮ ЧЕХОВУ:

«Глубокоуважаемому Антону Павло­вичу Чехову, автор. 1902. 8 янв. СПб.»

В Kb IMII'Kb.

Литературный муаей Чехова, Таганрог

Допторг Луховнцняъ, ч.г-л» Яг^ :остоявяыкг ярачомъ при цирк!;, велГ.гь Арбузов) {■1 4*Ti.-v Несмотря на свой горбъ, я молоть быть именно р- л^н-твм» »гого недостатка, докторъ питалъ къ цирковимъ .рЪднщамъ. оструь И Htcio.ibKO смЬшиую для че­ловека em ВЬзрста любовь. Нргк;а. къ ого медицинской помощи прибегали въ mipst очень рЪдко. потим что вг этомъ Mipfc лЪ- '•атъ уши^ы, выводить изг обморочнаго состояв»* и вправляютъ вывихи своими собственным в средствами, передающимися пеиз- M'fcHFo изъ по*о.гЬя1я вг поколЪше. вероятно, со вреиенъ одим- Л1Йеквхъ нгръ. Гто, однако. Hi ыЪшяло ему Не пропускать пи одного вечерпяг» предгтавлешя, .'чать близко всЪхъ видающихся на-Ьзднвковг. акробатовъ и жонглеровъ и щеголять въ разговорахъ словечками. выхваченными изъ лексикона цирковой арены и ко­нюшни

Но в?ъ BCt-хъ лицей, причастннхъ цирку, а глеты и профес пональиые борцы вызывали у диктора Луховицына особенное вос- хигцен№, достигавшее рачп^ровъ настоящей страсти. Поэтому, когда АрбузОпъ освободившись отъ крахмальной сорочки и свавъ вяааиную фуфайку, которую обязательно носять Bit цирковые, остался голымъ до пояса, иаленымй докторъ отъ удовольств1я даже лотеръ ладонь о ладонь, обходя атлета со всЪхъ с.тороиъ и лю­буясь его огромнымь. выхолениымъ, блестящим*, гдно-ро:«1выиъ тЬломъ. съ pisso выступающими буграми твердыхъ. какъ дерево, мускулонъ.

— И чортъ же вась восьми какал силища!— гонорилъ онъ. тиская изо вгЬхъ сихь своими топкими, цепкими пальцами по­переменно то одно, то другое плечо Арбузова. Это ужъ чгг. го даже не человеческое, а лошади и ое, ей lvy. На вашомъ rtsi хоть сейчагъ лекц1Ю по аяатпмш читай - и атласа никак»!' о не нужно. Ну-ка, дружокъ, согнете ха руку въ лчгтЬ.

А«деть ■ 1охнп. ц ч?ни :ioiuc.« ,ih-. , . i v .i;»v«s,

ское осмеяние («На покое», «Как я был актером») и сатирическое обличение («Исполи­ны», «Механическое правосудие», «Свадьба»).

Весьма плодотворным в статье Воровского было то, что он не только отметил общ­ность тематики Чехова и Куприна («жизнь маленького, среднего, серого человека»), но, главное, подчеркнул их близость в аспекте изображения этой среды («насмешливое, но в то же время сострадательное отношение» к жертвам жизпи). Это указание на че­ховский аспект темы маленького человека выделяло Куприна из круга писателей- реалистов демократического направления