Свет стал ярче, а затем вдруг потускнел. В зарешеченном окне в двери появилось закрытое капюшоном лицо.

Однако это оказался не королевский палач. Интуиция подсказывала Апто, что это была женщина, прекрасная женщина, которая следила за ним из непроницаемой тени капюшона. Он сумел поклониться. И тихо прошептал:

– Госпожа.

– Я за всеми вами наблюдала, – последовал столь же тихий ответ.

– Ах вот как, – улыбнулся Апто. – Признаюсь, иногда я ощущал на себе чей-то скрытый взгляд, внимательный и ласкающий…

– Я смотрела на того, со сломанной ногой.

– Что, простите?

В замке заскрежетал ключ, и дверь со скрипом открылась.

На грубом непривлекательном лице сидевшего у задней стены камеры Стека Маринда возникло некое подобие любопытства. Апто окинул простака из лесной глуши взглядом, полным жгучего яда.

В камеру легко скользнула одетая в роскошные шелка женщина, которая сразу же направилась к Стеку Маринду.

– Ваша нога уже зажила, сударь?

– Похоже на то, – ответил он. – Вполне терпимо. По крайней мере, пока я вновь не окажусь на дыбе.

– О, это было крайне жестоко. Но королевский палач больше не будет вас мучить. Собственно, его труп уже стынет. Я пришла освободить вас, сударь.

Стек с трудом поднялся на ноги:

– Весьма любезно с вашей стороны, госпожа. Пожалуй, вам стоит начать с того несчастного на дыбе.

Она слегка наклонила голову:

– Я сказала «вас», сударь, и не имела в виду никого иного.

Нахмурившись, Стек скрестил руки на груди:

– Боюсь, мне придется отказаться от вашего предложения, госпожа. В конце концов, это мои товарищи. Если вы избавите меня от оков, ничто не помешает мне поступить так же и с ними тоже.

– Понимаю. Что ж, я нисколько не удивлена. Я сразу заметила ваше врожденное благородство и выдающееся достоинство, каковым является ваша преданность. И тем не менее все эти пленники постоянно высказывались о вас с насмешкой, сударь.

– Их дружба весьма неприветлива, госпожа.

– Крошка любит Стека, – сказал Крошка Певун и тут же нахмурился. – Нет, не так. Крошка любит баб, много баб, больше, чем Крошка может сосчитать. Верно, Мошка?

– Получается семь баб, – подытожил Мошка. – Дальше шести ты считать не умеешь.

– Блоха тоже любит Стека, – вставил Блоха. – Блоха любит Стека больше, чем своих братьев. Больше, чем он любит баб. Даже больше, чем он любит Усладу, свою сестру. Даже больше, чем…

– Умоляю вас, замолчите, – попросил Апто.

Вздохнув, женщина подняла связку ключей:

– Что ж, сударь, ваше желание будет исполнено.

– Госпожа, вы уже спланировали наш побег? Наверху над нами полно стражников.

– Там необъяснимым образом никого не оказалось, – ответила она.

– Неужели никого? – нахмурился Стек. – Но…

В это мгновение по коридорам пронесся нечеловеческий вой, завершившись сдавленным рычанием. Кто-то вскрикнул, и крик его тут же оборвался.

– Боги, – простонал Борз Нервен, – что это было?

Дрожащими руками женщина сняла со Стека оковы.

– Нужно отсюда убираться!

– Крошка не боится, – еле слышно проговорил Крошка.

– А Мошка боится, – сказал Мошка.

Побледневший Блоха кивнул:

– Боится. Ой!

Заброшенные боковые ворота были проделаны во внешней стене дворца, но за дверями слева и справа в самой стене находились узкие ниши с ведущими вниз ступенями. Поскольку главные ворота дворца были справа, Плакса Хват решила, что левый проход, вероятно, и есть тот самый, который им нужен. Они начали спускаться. Впереди шел Ле Грутт, с толстой свечой в одной руке и мотком веревки в другой.

– Проход просто тянется вокруг внешней стены, – прошипел Симонденалиан Никсос. – Нужно спуститься глубже, Плакса, и пройти через угольный подвал или, может, через колодец во дворе.

– Я когда-то плавал в папашином колодце, – сказал Мортари. – Именно там я и нашел всех утонувших кошек. Похоже, это были самые неуклюжие кошки в мире, и все они утонули за одну ночь. Видимо, одна свалилась в колодец, а остальные пытались ей помочь. Так или иначе, хуже всего было на них натыкаться или когда в рот попадала мокрая шерсть. Да и вкус у воды еще много недель был соответствующий…

– Мортари, – прошептала Плакса, – может, прибережешь свои истории для другого раза? Как-то не хочется, чтобы кто-нибудь нас услышал.

– Папаша терпеть не мог кошек. Он любил ящериц, а кошки их убивали или съедали их хвосты, так что папаша пинками отгонял кошек и спасал их. В смысле, ящериц, даже тех, что без хвостов.

– Симон, – сказала Плакса, – мы вовсе не ходим кругами. Мы сейчас глубоко под фундаментом стены и спускаемся все ниже. Не забывай: когда-то вся эта клятая вершина холма была цитаделью. Смотри! Ле Грутт нашел боковой проход, который ведет как раз туда, куда нужно.

Протолкнувшись мимо Лурмы, Мортари и Симона Ножа, она положила руку на плечо Ле Грутта, и они вдвоем вгляделись в узкую щель, тянувшуюся в сторону от грубой лестницы.

– Разведай, что там, – велела Плакса Ле Грутту. – Двадцать шагов и обратно.

– Двадцать шагов, – кивнул он. – Десять туда и десять назад. Понял.

– Нет. Двадцать туда и двадцать назад.

– Получается сорок шагов, Плакса. А ты сказала, двадцать.

– Я имела в виду двадцать туда. Мне все равно, сколько будет обратно.

– Разве не те же двадцать? Если только я не пройду назад лишь полпути или не стану двигаться прыжками. Тогда может получиться сколько угодно, в смысле, от одного до двадцати. Или, если семенить, как маленький ребенок, может выйти и пятьдесят!

– Все это очень хорошо, Ле Грутт, но давай все же не будем усложнять. Пройди двадцать шагов, посмотри, ведет ли этот ход дальше, а потом возвращайся.

– Я не смогу увидеть, ведет ли он дальше двадцати шагов, Плакса, если не схожу и не выясню.

– Ладно, на двадцатом шаге остановись, а потом пройди еще десять. Если там будет то же самое, что и на первых двадцати, возвращайся.

– Теперь уже речь идет о шестидесяти шагах, если считать в обе стороны, а потом еще о тридцати, если мы решим туда пойти.

– На что ты намекаешь?

Ле Грутт оскалился:

– За то, что мне придется шагать больше любого из вас, я должен получить долю побольше.

– Долю? Какую еще долю? Мы пытаемся освободить главу Гильдии воров!

– Верно, – нахмурился Ле Грутт и тут же просиял. – Но там наверняка ведь спрятано какое-то сокровище. Королевская сокровищница! Мы можем ее обчистить, как только вытащим ту старую ведьму…

– Старую ведьму? Речь идет о госпоже Громкий Слух!

– Она меня не любит, – заявил Ле Грутт. – Я пришел сюда только ради добычи.

– Не будет никакой добычи!

– И ты все еще рассчитываешь, что я пройду лишние девятьсот шагов?

– Девятьсот? Да ты о чем вообще толкуешь? Просто разведай тот