— Пославший вызов не назвал имени, но отрекомендовался другом детства, — прозвучало после короткой паузы.

Сердце в груди девушки на миг дало сбой, а потом забилось часто-часто.

— Я говорю с человеком?

— Нет, мадемуазель.

Дэнис закусила нижнюю губу.

— Могу я тебя отключить?

— Нет, но вы можете приказать мне не слушать и не регистрировать ваш разговор, если за намерением «отключить» меня кроется именно это ваше желание.

— Соединяй. И не смей подслушивать!

— Как скажете, мадемуазель Даймара.

У изножия кровати возник светящийся голографический куб. Внутри заклубился туман, а секунду спустя появилось изображение. Молодой человек лет двадцати пяти с коротко подстриженными темными волосами и зелеными глазами приветливо улыбнулся и сказал:

— Ну здравствуй, Дэнис.

Эти глаза, голос... У нее перехватило дыхание и пересохло во рту.

— Трент! Любимый! — едва выговорила Дэнис.

Мы с Трентом основательно пообедали в кабинете Марка и за его письменным столом. Я не слишком уважаю мексиканскую кухню, но сегодня то ли проголодался, то ли повар попался отменный, — в общем, лопал все подряд да еще и нахваливал. Особенно мне понравились еще горячие, свежеиспеченные тортильи из маисовой муки и блинчики с мясом и острой подливкой.

Трент, как и положено завоевателю, расположился в кресле хозяина, ну а я, как побежденный, скромно пристроился сбоку на стульчике. Зато с моего места через окно было хорошо видно, как расплывается на фоне далеких звезд оранжевое облачко, на месте которого минуту назад находился военный корабль Космических сил, ведущий огонь по орбитальной батарее рентгеновских лазеров.

— Не позднее чем завтра мне обязательно нужно показаться на людях, — заметил я. Трент кивнул:

— Да, с этим лучше не затягивать. Сегодня еще можно не беспокоиться — все прилипли к экранам головизоров, — но завтра люди очухаются и начнут задавать вопросы. На тот случай, если кто-нибудь захочет связаться с Паккардом, мы подготовили весьма убедительное имитационное устройство. А вы, шеф, завтра с утречка отправитесь в город в сопровождении двух взводов моих ребят. Просто продефилируете по улицам, чтобы вас увидело как можно больше народу. Я уже оповестил население, что деятельность службы безопасности временно приостановлена, а ее функции возложены на морскую пехоту КС. Если будут задавать вопросы, так и отвечайте. И постарайтесь выглядеть при этом обиженным и удрученным. Можете даже слезу пустить для пущей убедительности. Да пошутил я, пошутил, не смотрите на меня так!

— Что, если некоторые из граждан воспылают праведным гневом и начнут осыпать жалобами командование КС?

— Пускай жалуются кому угодно, лишь бы не миротворцам, — усмехнулся Трент. — Одна из ваших главных задач как раз и состоит в том, чтобы это предотвратить. Думаю, у вас имеются все шансы на успех. Население привыкло полагаться на вас и Марка Паккарда в любой ситуации, уповая на ваш авторитет у властей. Вот и воспользуйтесь тем, что вам доверяют. Проявляйте сдержанность и призывайте к тому же горожан. Старательно разъясняйте, что это временная мера и все вернется на круги своя, как только сражение за орбитальные лазеры завершится. Ваша задача облегчается еще и тем, что связаться отсюда с кем бы то ни было из высших эшелонов почти невозможно. В связи с военными действиями информационный трафик возрос на триста процентов. ДНИ усилил контроль над Сетью. Веб-ангелы перекрыли все каналы, замедлив и без того ползущие с черепашьей скоростью потоки. Даже если чье-то сообщение проскочит, пятьдесят на пятьдесят, что его попросту проигнорируют. Теперь рассмотрим худший вариант. Едва ли кто-то из больших шишек в КС усмотрит нечто необычное в высадке на станции батальона морской пехоты. Скорее, наоборот — сочтут такой шаг разумной мерой предосторожности. А если что и заподозрят, спишут на обычный военный бардак, когда правая рука не ведает, что творит левая. Теперь предположим, что какой-нибудь адмирал с большими звездами на погонах все-таки озаботился до такой степени, что решил послать запрос. Для начала, естественно, сюда. Мы отвечаем, что подразделения КС за номерами ГС ноль два и ГС ноль три, действуя согласно приказу, заняли Административный Центр и временно выполняют функции местной полиции по поддержанию порядка.

— ГС, если не ошибаюсь, — это эскортная служба Генерального секретаря?

— Точно. Адмирал тоже удивлен. Он вызывает офис Генсека и вежливо интересуется, действительно ли подразделения ГС ноль два и ГС ноль три несут в данный момент службу на территории орбитальной станции «На полпути»...

— И вы оказываетесь в глубокой заднице, — закончил я.

— Ничего подобного! — возразил Трент, со смаком дожевывая последний блинчик. — Адмиралу отвечают, что он напрасно беспокоится, а вышеупомянутые подразделения направлены туда по личному приказу Генерального секретаря Эддора.

Молодой человек в центре голографического куба чуть заметно покачал головой:

— Прости, Дэнис, я не Трент, а Джонни Джонни, его нынешний Образ. Хотя между нами куда больше общего, чем между близнецами. По сути, мы с ним единое целое. Ты можешь называть меня Джонни Джонни или Трентом — я отзовусь на любое имя.

В голове Дэнис возникла странная пустота. Безуспешно пытаясь ухватить обрывки ускользающих мыслей, она долгое время сидела молча, потом все-таки открыла рот, облизала пересохшие губы и осторожно спросила:

— А как ты сам хочешь, чтобы я тебя называла? Образ весело ухмыльнулся и сказал:

— Зови меня Трентом.

— Вы не шутите?

— Ничуть. Хотя гордиться тут тоже нечем, — вздохнул Трент. — Дело в том, что на данный момент некоторые наши интересы полностью совпадают. Я имею в виду себя и Шарля Эдцора.

— И что же это за интересы? Трент рассмеялся:

— Начнем с того, что мы оба смертельно боимся Мохаммеда Венса.

Их разговор затянулся далеко за полночь.

— Мне тебя так не хватало! — прошептала Дэнис. — Сколько раз я просыпалась посреди ночи и проклинала себя за то, что сижу на Земле, хотя давно могла бы присоединиться к тебе.

Образ выдержал паузу, потом откровенно заявил:

— Сейчас я буду говорить о чувствах, которых сам испытывать не могу. Страсти и желания — это прерогатива моей биологической составляющей. Поэтому не удивляйся, прошу тебя, что я говорю от его имени в третьем лице.

— От имени Трента, — уточнила девушка.

— Если угодно. — Джонни Джонни помедлил, как будто собираясь с мыслями, и разразился целой тирадой. В человеческих устах она показалась бы сентиментальной и мелодраматичной, но в интерпретации лишенного эмоций Образа прозвучала искренне и трогательно. — Сердце его болит, а душа пуста. Расставшись с тобой, он утратил невосполнимую часть себя самого. Ему дороги многие люди, но ты единственная, кто ему по-настоящему нужен. Несколько лет назад он написал и посвятил тебе эти строки: