— Ты сказал, что пытался завязать, — напомнила Дэнис. — Почему не получилось?

— Сколько раз пытался! — с горечью воскликнул силой стукнув кулаком по коленке. — Понимаешь, это такая гадская штука, что от нее невозможно отделаться. Пока я бодрствую, еще могу держаться. А как только усну, все идет насмарку. Встаю как лунатик, подключаюсь, ложусь обратно, а утром снова просыпаюсь счастливым до одури. Чего я только не пробовал. Не спал неделями, чипы молотком крушил, наручниками себя к кровати приковывал. Ничего не помогало. Больше недели без сна даже нам с тобой не выдержать, ключ от наручников я и спящим находить научился, ну а чип новый достать — это вообще раз плюнуть. Такого дерьма на каждом углу хоть завались.

Отзвук мелькнувшей мысли коснулся сознания Дэн, насторожилась, посмотрела на брата и все поняла.

— Да ты же сам этим дерьмом торговал! — возмущен, кликнула девушка.

— Ой, только не надо читать мне мораль, умоляю, — поморщился Дэвид. — За мной и посерьезней дела числятся. Из них убийств больше трех десятков. Только я никогда не убивал по личным мотивам. Из мести, скажем, или за оскорбление. Я вообще ненавижу убийство, но, если на тебя нападают, приходится защищаться. Ты мне лучше о себе расскажи. Чем занималась последние пятнадцать лет?

Собрав воедино всю мощь своего Дара, Дэнис Кастае прикоснулась к сознанию брата и в тот же миг слилась с ним в одно целое.

За окном сгущались сумерки, а они все сидели рядом, держась за руки, как в далеком детстве, и обмениваясь мыслеобразами с той же быстротой, с какой перекидывается целлулоидным шариком профессиональные игроки в пинг-понг.

"Ты устал от «проволоки».

«Смертельно».

«Ты никогда не сможешь от нее отказаться».

«Не смогу».

«Ты помнишь последние слова отца?»

«Да. Он сказал, что мы лучше всех. И чтобы мы убили тех сволочей. Только знаешь, всякий раз, когда я их вспоминаю, меня подмывает пустить себе пулю в лоб. Потому что я не лучше, а хуже всех. И я знаю, что рано или поздно сделаю это».

"Я могу сейчас уйти, и тогда все останется по-прежнему. Или могу попытаться избавить тебя от зависимости. Чего ты хочешь.

«Я хочу увидеть, как ты Танцуешь. Ободи однажды признался мне, что ничего не пожалел бы ради этого».

Она выпустила его руку и медленно встала. Все ее чувства обострились до предела. Стук сердца Дэвида отдавался в ее ушах громовыми раскатами.

— Сделай это для меня, — умоляюще прошептал он. — Пожалуйста!

С усилием избавившись от застрявшего в горле сухого кома, Дэнис приказала:

— Потуши свет. Весь.

Светильники мигнули и погасли. Она задвинула в угол мини-бар, к содержимому которого ни один из них так и не притронулся, и прошлась по темной комнате, запоминая расположение предметов обстановки. Вот стенка, вот шторы, вот диванчики... А у двери Дэвид стоит и красным в темноте светится.

«Прикоснись ко мне. Сейчас!»

Сознания близнецов вновь слились, образовав вместе нечто неизмеримо большее, чем каждое из них по отдельности. Теперь Дэнис могла наблюдать сама за собой глазами Дэвида. Она закинула голову и сделала несколько вращательных движений, разминая шейные мускулы. По-кошачьи грациозно выгнулась всем телом и энергично потрясла кистями рук, высоко взметнув их над головой. Закончив разминку, встала в центре комнаты, закрыла глаза, вскинула к груди правое колено, глубоко прогнулась назад и раскинула за спиной руки, подобно крыльям взлетающей птицы. Еще дальше развела руки, выставив кисти под прямым углом и все ниже склоняясь к полу, касаясь его кончиками пальцев...

А потом взрыв, вспышка молнии и бешеный вихрь неуловимо быстрых движений, превративших ее тело в катящийся по кругу с огромной скоростью клубок. Дойдя до высшего предела, она начала замедлять темп, постепенно разматывая нить, пока не вернулась в исходную позицию, с ликованием приветствуя окутавшее ее с ног до головы бледное сияние. На миг застыла на месте, но тут же вспорхнула под потолок в высоком прыжке и закружилась в упоении абсолютной властью над собственным телом, словно сбросившим с себя оковы земного тяготения, как надоевшее платье. Сияние разгоралось все ярче и ярче, завораживая взор переливами вспыхнувшего внутри живого Пламени, и Дэвид, позабыв обо всем на свете, шагнул вперед и потянулся к нему, с восторгом ощущая на лице и ладонях его обжигающий, но не опаляющий жар. Потом провал, и вот уже он в теле Дэнис уносится вместе с ней в бесконечность в стремительном Танце, жадно впитывая энергию из неисчерпаемого источника, им же и порожденного. Минула, казалось, целая вечность, а Танец все длился и длился, и никто не видел, как исчезают тени под глазами неподвижно застывшего Дэвида, разглаживаются жесткие складки на лбу и в уголках рта, окрашиваются легким румянцем бледные щеки, а выражение лица становится безмятежным и умиротворенным.

Она сразу уловила момент, когда на его истерзанную душу снизошел долгожданный покой, и начала плавно выходить из Танца. Заключительный пируэт, и Дэнис замерла посреди комнаты лицом к лицу с Дэвидом. Время возобновило свой бег, а ослепительное сияние живого Пламени потускнело и постепенно сошло на нет. Теперь она точно знала, что должна сделать. Не колеблясь ни секунды, Дэнис сорвала с запястья левой руки широкую полоску клейкой ленты, отлепила от нее миниатюрный однозарядный лазер, приставила ствол к виску брата, в последний раз прикоснулась к нему, прошептала:

«Я люблю тебя, Дэвид!»

И нажала на спуск.

Лос-Анджелес, штат Калифорния

1989 — 1992