– Ключ-то где? – вопрос не давал поблажек.

Однако женщина, лежащая на полу, вновь не имела возможности отвечать. Она снова не реагировала на вопросы.

– Фигня! – снова подытожил Алексей.

Он имел большое желание снова взяться за пинки. Только вот до женщины нельзя было дотянуться. Нужно было двигаться, слезать с коробок, делать лишние телодвижения. А злость-то хотела прорваться прямо здесь и сейчас. И ее нельзя было остановить. Плюс Алексей не хотел ее останавливать. Заместо этого он подбодрил ее, он пошёл у неё на поводу, он со всей силы пнул то, что попалось первым. А попалась дверь.

– Хрясь!

Было удивление. Был испуг. Алексей ждал чего-то другого: восторгов, аплодисментов, лайков… Но был лишь хруст разрушения. Именно это и напугало. Ведь Алексей не собирался ничего ломать. Он не собирался нарушать идеальность.

«Ой-ой-ой…».

В некоторой мере идеальности повезло. Дверь не слетела с петель, хоть и серьёзно пострадала.

Взгляд журналиста скользнул в сторону ответственного лица.

«Все-таки чужая собственность…».

Но ответственное лицо не очнулось. И никто другой не появился, чтобы наказать Алексея Казанского за творимое им безобразие.

Алексей начал внимательно изучать трещины на древесине. Было тихо. Ощущение безнаказанности росло и постепенно пожирало лёгкий испуг первого впечатления от содеянного. Причиненный двери урон был непоправим. Но зато ключ теперь уже был не нужен.

Последовал новый удар ногой. Вкладывать в него особые усилия уже не было необходимости. И при малой мощи удара таинственная дверь рассыпалась на части как сухая печенка. Фрагменты былого частично рухнули вниз, частично повисли на петлицах. Впереди всего этого было темно и ни черта видно.

«Не этого я ожидал», – подумал журналист, изучая результаты трудов.

Но изучать было нечего. Только очередной бардак и очередная неясность.

– Ау!.. – негромко крикнул журналист в темноту.

Так он вроде бы пытался пошутить. Только вот было несмешно.

«Я напрасно расфигачил дверь?»

Получалось, что так…

Можно было сразу принять это и благородно пойти на попятную. Но незрелая упрямость, как обычно, вела Алексея не по тому пути.

«Мне кажется, там все же что-то есть», – настаивало любопытство.

Ну а причин сопротивляться вроде как и не было. Если только не считать босых ног. Все же было опасно ходить без обуви по деревянным щепкам, на которые героически рассыпалась деревянная дверь. Вероятность засадить в пятку огромную занозу в этом случае была очень велика.

И даже этот риск не остановил Алексея. Журналист лишь разумно добавил осторожности, а потом медленно и внимательно перешагнул через опасный порог.

«Холодно».

Ступни ощутили пронзающий холод бетона, но стерпели и пошли дальше. Через несколько осторожных шагов левая рука нащупала перила, правая нога при этом провалилась вниз, но тут же нащупала носком твёрдую поверхность.

«Ступеньки».

Алексей на короткий миг времени задумался:

«А стоит ли идти дальше? Что дальше? Зачем мне это нужно? Куда ведут эти ступени?»

Вопросы как обычно улетали в пустоту, не возвращаясь и не отдавая ничего взамен.

Были ещё предположения:

«Я могу повернуть. Я могу вернуться и найти одежду. Я могу убраться подальше отсюда», – но и от них не становилось легче.

«Куда я пойду? Кому я нужен?»

В конце концов сомнения утомили журналиста. Такое состояние ему не понравилось. И он пошёл дальше. Такова была его суть.

– Сейчас посмотрим, что тут у нас притаилось, – в его словах была заключена неизбежно назревающая проблема.

Одиночество!

Снова и снова Алексей возвращался к одному и тому же. И сегодняшний день не был исключением.

«Сегодня в особенности!»

Люди приходили в его жизнь, люди уходили из его жизни. И ничего не оставалось. Было лишь мрачное послевкусие, от которого не становилось легче. И может быть в этой странной и пугающей темноте Алексей искал свой последний приют. Он искал нечто постоянное, что останется навсегда и не откажется от своих драгоценных обещаний.

Медленные осторожные шаги постепенно вели журналиста вниз по винтовой лестнице, закрученной против часовой стрелки. Алексей двигался интуитивно. В его голове при помощи функции абстракции рисовался свой вариант окружающих частей Вселенной.

Стены, потолки, ступеньки…

Глаза их, конечно, не видели, но иллюзия штрихов казалась такой гармоничной, что в неё хотелось верить. Один пролёт, второй, третий…

В какой-то момент время, потраченное на движение по ступенькам вниз, перевалило через предел безоговорочного аванса. И тогда Алексей почувствовал усталость. Не физическую. Пахать и сеять ему не приходилось. Однако все органы его чувств были чрезвычайно перенапряжены из-за странной целеустремленности во тьму. И пускай сердце Алексея жаждало приключений, все остальное тело серьёзно недоумевало. Оно не понимало этой вычурной считалочки:

«Ступенька, ступенька, ступенька…».

Оно не понимало навязанного движения вперёд.

«Ступенька, ступенька, ступенька…».

Но и восстать оно не имело права. Все-таки мозг был главным в мире тьмы. И мозг говорил:

«Стыдно уже поворачивать назад».

Так что Алексей шёл дальше.

«Ступенька, ступенька, ступенька…».

Он не прекращал плавно соскальзывать со ступеньки на ступеньку. И время тянулось. Пускай не миллион минут… Однако потраченного времени в итоге оказалось достаточно, чтобы плюнуть на осторожность и потерять бдительность.

Сначала просто захотелось перепрыгнуть через ступеньку, захотелось оценить свои силы и возможности. Затем внезапно вспомнилась глупая фраза школьных задир:

«Не ссы, Капустин!»

Непроизвольно прокрутив ее в голове, Алексей проявил расчетливую вменяемость и не стал бросаться в крайности, не стал скакать вниз по винтовой лестнице как полоумный, но ходу все же прибавил.

Все равно напрасно!

Всегда приходится рефлекторно ускоряться ещё и ещё. Всегда хочется чувствовать себя неудержимым. Так устроен мозг!..

Напрасно!

Так всегда бывает. Но потом Вселенная преподаёт урок. Вселенная говорит:

«Ты расслабился, ты забылся… И вот тебе пинок под зад!!!»

«Сюрприз!!!»

Алексей споткнулся…

– Пиум!

Не от пинка…

Вроде бы ничего особенного. Что-то порвалось, издав короткий хлесткий звук. К тому же сразу же включился свет.