– Что? Ты, должно быть, шутишь, – Сергей начал понимать.

– Мы изменили место, – продолжала она чуть виновато. – Прости…

Катрин с ужасом вслушивалась в их разговор. Сергей, переваривая информацию, панически соображал, что делать дальше. Теперь последняя надежда на помощь Виктора растаяла бесследно – их не смогут найти ни сегодня, ни завтра. И что он может противопоставить этой звериной ненависти, обуявшей Анну и Мигеля? А Катрин – какой опасности он ее подвергает? Когда Сергей задал себе этот вопрос, ему стало нехорошо.

– Съедешь с окружной, останови машину, – приказал Булгаков Мигелю, и тот вздернул брови:

– Что так?

– Я сказал – останови машину у ближайшего ДПС.

– Разбежался, – буркнул Мигель.

Анна же спокойно кивнула:

– Конечно, Сережа. Вы сможете выйти, если хотите.

– Нет, – отрезала Катрин. – Мы поедем дальше.

– Уж определитесь, – Мигель злорадно засмеялся. – Или без своего дружка-полицая кишка тонка в таком деле участвовать?

– Мигель, умоляю тебя, – Анна все так же прямо смотрела перед собой. – Пусть они поступают, как считают нужным.

– Так я не против, – хмыкнул Мигель и снова взглянул в зеркало на Катрин, лицо которой застыло в грозной решимости. – Только наши голубки договориться между собой никак не могут. Забавно, не правда ли?

Тут он стал брать правее и уже через несколько мгновений съехал на Ярославское шоссе. Проехал пост ДПС и остановился.

– Ну, – продолжал насмехаться Мигель. – Выходите. Вон пост – можете сообщить туда… Только вот что?..

– Мы поедем с вами, – Катрин почувствовала, как дернулась рука Сергея, которой он обнимал ее.

– Ты твердо решила, – спросила Анна. – Это последняя возможность уйти, Катрин, ты понимаешь?

– Понимаю, – прошептала она. – Поехали…

– А ты? – Мигель повернулся, чтобы получше видеть Булгакова. – А ты? Ты можешь выйти.

– Рули давай, – приказал Сергей и сжал зубы. Неизвестно, сколько у него времени, чтобы заново просчитать свои дальнейшие действия – может, час, может, два, а может – минут пятнадцать. Машина снова тронулась, но не продолжила путь по Ярославке, а, крутанувшись на развязке, опять выехала на МКАД и понеслась неизвестно куда. Сергей прокручивал в голове все, что ему известно о связях и знакомых Мигеля… и Анны. Если они отказались от идеи казнить Рыкова в коттедже Ланских, следовательно, нашли другое место – и это место должно быть надежное, такое, где никто не услышит выстрелов, и никого не насторожит дорогая машина испанца.

Кстати, откуда она у него взялась – раньше он ездил на гораздо более скромном Форде Мондео. А тут сааб, да еще новенький, словно только что с конвейера… Значит, дела у него идут более чем хорошо, таким же образом он мог купить и новый дом. Но покупка недвижимости, да еще высокого класса дело небыстрое, хлопотное, а планы у них поменялись совсем недавно – сутки – двое назад, не более того… И вряд ли бы Мигель повез убивать Рыкова в свой собственный дом. Значит, это дом знакомых или родных. Анна сама приехала в Москву несколько лет назад – навряд ли у нее помимо их теплой компании есть друзья – все остались в Перми. А вот Мигель – к кому он мог обратиться за помощью? К кому-то надежному и нелюбопытному, причем – наплести этому человеку с три короба, мало ли – ему понадобилось место для интимных свиданий…

И тут Булгакова осенило. Он понял, у кого мог Мигель попросить и от кого мог получить безоговорочную помощь. И когда испанец начал съезжать на проспект Жукова в сторону центра, Сергей даже не удивился. Но его пробрала дрожь – от подобной подлости…

А тем временем Катрин слегка укачало под уютное урчание мощного двигателя. Крепкая рука мужа, державшая ее ладонь, успокаивала ее, она прикрыла глаза и, привалившись к плечу Булгакова, задремала. Она увидела себя в полутемной комнате с занавешенными плотными шторами окнами, лежащую на широкой кровати в синей шелковой рубашке. Озираясь, она поняла, что узнает эту комнату и слышит тихий голос, зовущий ее по имени: «Катрин… Катрин…». Только это не совсем зов, а, скорее, тяжкий стон. Она поднимается с постели и босиком шлепает к двери, берется за ручку – тяжелую, из темной кованой латуни. Ей нужно нажать на эту ручку, но она боится – до судорог. Но понимая, что это чрезвычайно важно, она все же поворачивает ее и открывает дверь – и видит что-то ужасное, пугающее – белую сорочку на чьей-то груди и на ней – страшное кровавое пятно… рука, зажимающая рану и мучительный стон, разрывающий сердце. Она закричала во сне, но не проснулась, а еще глубже провалилась в омут страха и отчаяния…

– Катрин, Катрин, – Булгаков тормошил ее за плечо. – Проснись, мы приехали…

Катрин распахнула сонные глаза и, недоуменно озираясь, спросила шепотом:

– Серж, где мы?

– В Серебряном бору. На даче Рыковых.

Мигель уже закрывал тяжелые ворота, с грохотом, не таясь, словно у себя дома. Анна тоже вышла из машины и стояла, растерянно оглядываясь по сторонам – видимо, она тоже не знала, в чей дом они едут. Но в отличие от Мигеля и Булгакова, частенько принимавших участие в дружеских попойках, на которые был щедр их приятель, она никогда не бывала на этой даче, которую и дачей можно было назвать с трудом. Скорее – добротный дом о двух этажах, с мансардой и даже с флигелем. Рыков-старший, да потом и сам Олег, с любовью обустраивали его, не жалея, вкладывали в него немалые деньги. Но уже больше двух лет в доме никто не жил, и запустение овладело им – дорожки заросли, кусты не стригли, краска на скамейках и беседке облупилась. На парадной двери висел внушительный замок, а все окна закрывали ставни.

– Ну ты и сволочь, – покачал головой Булгаков, обращаясь к Мигелю. Тот растянул губы в ироничной усмешке.

– Лев Петрович оказался так любезен, когда я ему сказал, что мне нужно встречаться с дамой, у которой ужасно влиятельный муж, даже пропуск на территорию мне сделал, – цинично сообщил он. – Если ты помнишь – в этом доме отличный подвал и просторный гараж, – добавил он, мгновение помолчав.

– И ты решил убить его сына в их собственном доме? Он уже здесь? – еле сдерживая себя, спросил Сергей. – Или его должны привезти?

– Интересно, да? – испанец чуть заметно улыбнулся. Тут только Сергей заметил, что Мигель выглядит плохо: под глазами мешки, лицо заросло черной щетиной, которую тот время от времени потирал рукой. Булгаков с раздражением отвернулся от него и обратился к Анне.

– Анна, Рыков здесь?

Она, помявшись кивнула:

– Да, мне обещали, что к нашему приезду все будет готово. Нам надо спуститься в подвал.

Под чьими-то шагами зашуршал гравий, и из-за угла дома показался человек – молодой, худой, скорее, даже тощий, с тонкими светлыми волосами, собранными в хвост.

– Вы – Анна? – обратился он к молодой женщине, сразу же всем видом своим демонстрируя исключительное почтение. Остальных, в том числе и красавицы Катрин, словно и не было рядом. Мужчин он приветствовал кивком головы, даже руки не подал, и это неприятно поразило Мигеля. Он чувствовал себя главным героем предстоящей казни, вершителем чужой судьбы, а на него кто-то смеет не обращать внимания. Молодой человек поклонился Анне: