помещениях тоже... Впрочем, можно закрыть их стеклом. В будущем. Сейчас мне некогда этим заниматься. — Слегка пошел на попятную я. Всё же, художник — это не печатный станок, а холст — это не дешевая бумажка. В самом деле, оно дороговато выйдет... Но сейчас в самом деле не до этого.

— Хорошо. Я передам художнику, что в будущем его картины защитят. — Она достала блокнот и сделала пометку. — К слову, по дороге сюда я встретила людей из замка, они шли к ратуше.

— Значит, мы с ними разминулись. — Пожал плечами я.

Всё же, слуги замка в первую очередь подчинялись деду, а уже потом мне, что делало их чуть менее полезными. Но сейчас каждый человек на счету, можно будет привлечь и их, хотя прямо скажем, в замке тех, кто способен держать оружие раз-два и обчелся.

В комнату постучали. Я обернулся. Тяжеленая, обитая сталью дверь арсенала отворилась и на пороге показался запыхавшийся солдат.

— Ваша милость, Командир Тил докладывает — в воздухе замечен вражеский грифон.

— Где, когда, на какой высоте?

— Только что, на востоке. Кружит очень высоко, не разглядеть даже цвета рода.

Черт, бинокли, сука, бинокли нужно сделать. Или хотя бы подзорные трубы.

— Наверняка из рыцарей Маркиза... Или даже Герцога. Разведчик. — Заключил я. Быстро появился, намного быстрее, чем я ожидал.

Похоже, визит в ратушу нужно отложить, сперва пройтись по позициям войск.

— Еще на выезде из города задержали краснодеревщика с семьей, что пытался уехать. Говорят, он делал мебель для поместья. Ждем приказов.

— На каком из выездов?

— Северном! — Отрапортовал солдат.

Отлично, по дороге к позициям войск.

— Пусть ожидают, я скоро там буду.

— И еще, господин... Люди, которых вы вооружили... Они разгромили кузницу и подожгли дом, где была его семья. Когда кузнец выбежал из горящего дома — они забили его до смерти. Семья сумела сбежать, пока люди отвлеклись на кузнеца.

Я нахмурился. Крайне дерьмовая новость.

— У них были на это причины?

— Кузнец занимался починкой оружия и брони для стражи Шорта. Поговаривают, что он был близок с начальником стражи.

— Это не причина. Может, он их спровоцировал?

— Нет, господин, группа людей пришла к кузнице, с криками, что сожгут предателей.

Я протер глаза, под которыми уже образовались мешки от бессонной ночи. Дьявол. Неудивительно, что краснодеревщик попытался сбежать. Теперь из города сбегут все, вплоть до булочника, что страже хлеб подавал.

— Нужно их арестовать.

— Арестовать? Но они... за нас? — Неуверенно проговорил солдат и тут же глубоко поклонился с извинениями.

— Я обещал жизнь всем. Мне нужны деньги и люди, а не трупы. Тамилла — Я махнул рукой на торговку. — Определит степень вины каждого из тех, кто работал на Шорта, и каждый заплатит за всё, что он сделал. Но решать кто и сколько — буду я. Не они. Эти люди взяли в руки моё оружие, но пошли против моей воли. Пусть сегодня глашатаи донесут это до каждого жителя города, что самосуд недопустим. Пусть в присутствии целителя, на главной площади их стегают плетями до тех пор, пока они не осознают глубину своей ошибки. Я не потерплю тех, кто творит бесчинства, прикрываясь моим именем! Если кто попробует пойти по их стопам — то ощутит не жгучее прикосновение кнута к спине, а ласковое объятие веревки на шее!

Солдат поклонился и убежал передавать приказ, а я вздохнул.

Возможно, сейчас я поступаю как лицемер, ведь я сам заложил основу, отдав на растерзание толпы бургомистра. Но и эти люди проявили лицемерие. Никто так и не осмелился нанести Казимиру последний удар. Его избитое, но живое тело, просто погрузили на телегу и бросили в темницу. Однако, простого кузнеца они с радостью убили. Да еще и подожгли дом, где была совсем уж непричастная семья.

Никакая это не революционная решительность. Просто шакалы почуяли возможность свести счеты под крики о справедливости. И они получат по заслугам.

— Что-то не так? Я чувствую, что ты чувствуешь себя странно. — Заметила Тамилла, скосив на меня взгляд.

— Не обращай внимания. Я просто подумал, что пусть наше дело и правое, но в войне пострадает много людей.

— Это так. Но когда это останавливало властителей? — Умудренным тоном ответила она.

Несколько минут я молчал.

— Обеспечь достойную компенсацию этой семье, хорошо? — Произнес я и вышел из арсенала.

* * *

— Понимаете, господин, моя матушка тяжело заболела. Она живет в деревне, и я везу ей лекарство... — Увещевал низенький, смуглый мужчина средних лет, с бегающими глазами.

— Как называется деревня? — Спросил я.

— Эмм... ммм... Дере...вяшка. — Промямлил краснодеревщик.

— Никогда о ней не слышал. А ты, Тил? — Я обратился к своему заму. Тот тут же состряпал максимально жесткое выражение лица.

— Никак нет! — Рявкнул он.

Переигрывает.

— Он-на очень маленькая... — Заикаясь пролепетал тот.

— Ты знаешь, что за ложь лорду можно получить суровое наказание?

— Д-да— Говорят, ты делал мебель для поместья Шорта.

— Да, господин, делал. — Признал он и опустил глаза в землю.

— Хорошо, что не отрицаешь. Знаешь, я не вижу в этом ничего плохого. Ты просто выполнял свою обычную работу. Не воровал. Не предавал. Не доносил. Верно?

— Не доносил, господин. — Закивал он.

— Так скажи, почему ты с женой бежишь из города, бросив мастерскую? Только не надо вранья про матушку.

Некоторое время он молчал, потом поднял взгляд.

— Здесь небезопасно. Я должен заботиться о семье.

Эх. Можно было бы его и отпустить, но тогда следом пойдет целая волна. А без ремесленников и про налоги можно будет забыть, а война требует больших денег. Черт, я в очередной раз пожалел, что начал вести огонь из пушки по особняку, но кто же знал, что оно так эпично взорвется? Наверняка там было много всего, что можно было продать...

— Я гарантирую вам личную безопасность и даю слово, что никто вас не тронет... Если, конечно, вы всего лишь занимались своей работой.

Краснодеревщик задумался, а его жена вдруг стала давать ему знаки глазами. Надо еще чуть-чуть поднажать.

— Конечно, видя столь сильное желание уехать, я могу подумать, что вы замешены в чем-то нехорошем. Но, пока что я склоняюсь к тому, что вы просто неправильно оценили риски. Вы ведь не издевались над