Казимир лишь нервно теребил рукоять меча.

— Значит, ты тот, кто обстряпывал их делишки? Я думаю, у жителей города есть много вопросов к тебе. — Я схватил его за толстую шею и толкнул в толпу. — Он ваш, друзья.

Едва туша управляющего приземлилась, как он тут же получил пинок. И еще один...

— Солдат... солдаты! Спасите! Приказываю! — Вопил он, осыпаемый ударами, но стражники лишь вжались спинами в помост.

Я перерезаю веревки у приговоренного и он быстро поблагодарив, прыгает вниз, чтобы присоединиться к чешущим кулаки об управляющего. Теперь остался лишь Казимир.

— Видишь, подкреплений нет. А вот я — есть.

— Туше. Ты победил. Я ухожу!

— Не так быстро. Раньше надо было соглашаться...

— Отвали! — Он взмахнул мечом, но я быстро оказываюсь рядом и сливаю все его доспехи в еднную массу, превратив в железную статую. Он пытается освободиться, но я не даю ему, погасив магический импульс.

Толкаю его, и он с грохотом падает в толпу. Вот только народ лишь отпрянул, боясь прикасаться к аристократу. Даже управляющего стали бить меньше. Все взгляды сотен людей скрестились на мне. Все ждали, что я скажу.

— Четверть века назад мой род проиграл. Проиграл гнусным интригам, предателям, бьющим в спину. Нам не хватило силы, род был слаб. Мой дед не сумел сохранить контроль над городом, и город попал в лапы к этим мошенникам.

В толпе послышались тихие споры.

— В лапы мошенникам и садистам! — Повысил голос я. — Спросите у родителей, убивал ли мой дед слуг за косой взгляд? За то, что у него плохое настроение? Просто из желания поразвлечься? Нет! Он правил жестко, но справедливо! Он не убивал ремесленников, что отказывались платить ему взятки! Он не пытал тех, кто сохранил совесть и убеждения! Он не высасывал из земель последние крохи, лишь бы набить своё брюхо!

Нарастал одобрительный гул.

— Приспешники Первого Герцога желают сделать то же, что и на его землях! Рабство, бесправие! Власть мелких прихлебателей, которых и знать никак! Власть денег и взяток! Где нет совести, нет чести! Люди Первого готовы продать всё что угодно, и они продают! Продают Королевство Теократии, по кускам! — Я оглядываю толпу и замечаю небольшое падение интереса. Что ж, простым людям в самом деле не так уж и важно, в какой стране жить... Но важно, под кем.

— Они хотят сделать всех рабами! Рабами, что живут в постоянном страхе смерти и трясутся, узнав, что сегодня господин не выспался! Ведь он может убить их в любой момент, без причины! Скольких убил Шорт? Посмотрите на него! Сейчас он слаб, так же как вы все были слабы перед ним! Мы тоже были раньше слабы, но это время прошло. Род вернул себе силу. Род вернул себе право и ЭТОТ ГОРОД ВЕРНЕТ СЕБЕ НАЗВАНИЕ!

— Утес! — Донеслись робкие крики. И я понимаю свою важную ошибку.

Это не просто толпа из случайных жителей. На площади собрались те, в ком Шорты были более-менее уверены. Те, кто им не сопротивлялись. Те, кто им подчинялись.

— Я знаю, вы все боитесь, что за сотрудничество со лже-господами вас покарают. Но это не так, всем, кто вернется под наше крыло — я гарантирую прощение. Даже вы, стражники! Снимите доспехи и присягните вновь законному правителю!

Стража воспрянула, словно увидела свет в конце тоннеля и принялась сдирать с себя элементы доспеха с такой силой, что трещали кожаные ремни.

— Те, кто закоснел в преданности лже-правителям — буду наказаны. Но я милостив и не желаю лишней крови. Им всем будет дарована жизнь, но им придется оплатить её золотом. Теперь вопрос к вам, вы хотите жить в страхе или законе? В стабильности или нищете? В праве или бесправии? С законным правителем этих земель или с самовольным захватчиком?

Крики нарастали, сливались в гул. Одобрительный гул.

— Тогда докажите, что вы на правильной стороне. — Я махнул рукой на Казимира, что всё еще пытался освободиться из доспехов. — Докажите, что вы свободны — преодолейте свой страх перед ним! Он не выше вас, вы с ним равны, ведь он всего лишь человек! Покажите ему, что он не божество, что его преступления не останутся без ответа! Покажите, что он один, а вас много! Покажите ему свое боевое братство! Не вы должны бояться его, он будет бояться вас!

Хватит жить в страхе! Свобода! Равенство! Братство!

— За брата! — Крикнул Лен, и с размаха пнул аристократа по голове. Впрочем, остальное тело было прикрыто доспехом.

Один за другим, толпа подключается к действу.

Я замечаю, что с соседней улицы возвращается второй отряд. Они тянут телегу, на которой лежит груда мечей. А это значит — Арсенал взят.

— Докладывай. — Обратился я к ближайшему.

— Казармы пали, они даже не сопротивлялись. А вот с поместьем всё не так радужно.

— Ясно. — Я повысил голос, чтобы вновь обратиться к толпе, что уже чуть ли не затоптала Казимира. Жалко его не было, он сам накликал свою судьбу.

— Остатки изменников заперлись в поместье! Разбирайте оружие, братья, мы принесем им справедливость!

* * *

Ядро разнесло крепостные ворота в щепки. Искореженные стальные петли одиноко качнулись в воздухе, который заполнился пороховой гарью.

Артиллерию пришлось ждать довольно долго, но это того стоило.

Черт, а ведь на себе-то этот ушлепок не экономил, вокруг поместья стену-то построил!

Впрочем, она ему не помогла. Солдаты, что пытались её оборонять — были выбиты шквальным огнем и отступили в поместье.

Надеялись на крепость ворот? Зря.

В проем уже ныряли один за другим солдаты, оказываясь в красивом парке с живой изгородью. Хорошее место для засады. Но зачем нам приближаться?

— Стоять! Не рвитесь вперед, выставьте охранение и подтащите орудия!

Артиллерист спешно банит ствол. С обоза подтаскивают картуз с порохом, следом тащат ядро. Пушка наведена, а богатое поместье, все в мраморе и золоте, выглядит таким хрупким!

Выстрел! Чугунное ядро, вращаясь, несется к дворцу. Прямо к тонкой колонне, что придерживает гигантскую лоджию!

Пронзительный скрип, скрежет и звон!

Чугунное ядро раскалывается, и две половинки рикошетят в стороны от появившегося, коричневого барьера.

Я оценивающе смотрю на прикрывающий поместье купол. Для сторонника Первого у Маркиза слишком большой упор в магию. Сигнальный амулет. Качественный барьер. Уж не собирался ли он предавать Герцога? Впрочем, мне до этого нет дела,