Дабы сменить тематику и, честно говоря, с искренним любопытством, я задала мадам Карауловой вопрос:

— Полина, а как вы умудряетесь крутиться между четырьмя бывшими и нынешними любовниками одновременно? Неужели они ни разу не пересеклись и до сих пор не догадываются, что существовала конкуренция?

Полина промокнула губы друг о друга, задумалась на пару секунд и ответила честно:

— Ничего хитрого здесь нет. Самое главное — не запутаться в именах и выбрать обезличенную форму обращения. Я, например, говорю «мой котик». Или «солнышко», или «рыбка» и так далее.

Я покосилась на Диану. И спросила еще более приветливо:

— А что будет, если вдруг ваше… так скажем, любвеобилие станет известным? Если нам все же придется дать огласку этому делу?

— Тимур меня зарежет, — просто ответила женщина, и мне сразу стало ее жалко.

Мы все как-то напряженно помолчали, после чего я продолжила:

— Полиночка, у нас тут возникла идея… Но не хватает микрофона на одну мужскую душу из числа подозреваемых. Сейчас я вам вкратце все обрисую…

Обрисовывала я действительно вкратце. В отличие от журналистки Колбасовой «дурища» Караулова словила все сразу. Видимо, тоже почитывала детективы на сон грядущий.

— Как все просто! — воскликнула Полина Аркадьевна. — И как мы с тобой, Диана, не догадались!

Диана сердечно обиделась на объединение себя с «дурищей», но, так как упрек получился оправданным, возражать не стала и только буркнула:

— Хватит радоваться. Давай детали соображай.

Как и предполагалось, самым трудным оказалось разобраться с недостающим числом «жуков». Я попросила Полину очень подробно рассказать о местах расположения микрофонов и наконец родила идею:

— Проверить причастность Теймураза к установке микрофонов мы можем прямо сейчас. Так сказать, не отходя от кассы, исключить одного лишнего подозреваемого. Полина, ты можешь позвонить Тимуру на сотовый?

— Да.

— Тогда звони и скажи вот что. Через несколько дней ты идешь на свадьбу к школьной приятельнице. Эта одноклассница как-то раз приходила к тебе домой и безумно восторгалась бронзовой настольной лампой.

— Это подарок Тимура, — сразу вставила Полина.

— Я помню. Но в том-то и дело. Именно поэтому ты звонишь ему и спрашиваешь: можно ли подарить подруге так понравившуюся ей вещь? Насколько мне известно, у горцев порядок такой, — если гостю понравилось что-то в его доме, он тут же говорит: «Бери, дорогой, все мое — твое». Или я ошибаюсь, и у них тоже не принято передаривать подарки?

— Не знаю, — призналась Полина. — Но попробовать стоит, задумка неплохая.

— Еще скажи отличная! — фыркнула Диана. — Теймураза не было в городе три месяца, и в любом случае микрофоны устанавливал не он. Он просто не может знать, что «клопа» засандалили в эту самую лампу.

— Вряд ли он чего-то не знает, — усомнилась Полина. — Ты бы видела его рубашки и ботинки, Дианочка. Тимур — педант. Если он дал кому-то команду установить за мной наблюдение, то, поверь мне, потребовал полного, детального отчета. Если микрофоны установили по его приказу, то Тимур знает даже то, на сколько сантиметров в глубь ручки кожаного кресла засунули коробочку.

— Ну, ну, — пробормотала Диана. — Хотелось бы верить, что все так просто… А ты не предполагаешь, что микрофоны в твоем доме — инициатива младшего братишки Гашиева?

— А ему-то это зачем? — растерялась Полина.

— Ты как-то дала ему от ворот поворот, он мог обидеться и начать сбор компромата. Сначала для шантажа или для старшего брата, а потом пошла любопытная деловая информация, и он решил втихомолку перспективное дельце провернуть…

— Вполне может быть, — огорчилась Караулова и посмотрела на меня глазами заблудившегося щенка. — И что же делать?

— А ничего, — пожала я плечами. — Звони этому брату, как там бишь его зовут…

— Рустам.

— Звони сначала Рустаму и спрашивай — удобно ли передарить твоей подруге на свадьбу подарок его брата? Объясни, что никак не можешь решиться, не знаешь, как отреагирует Тимур, и так далее.

— Понятно, — кивнула мадам и достала из сумочки сотовый. — Алло, Рустамчик? Как дела?.. Да что ты говоришь?!

Сначала Полина минут десять говорила с младшим Гашиевым, потом чуть дольше со старшим. Разговор с обоими братьями прошел почти под копирку, и если изъять охи и вздохи, то результат выглядел примерно так: горцы народ не жадный, каждый из мужчин без раздумий ответил: «Конечно дари! Раз невесте так лампа понравилась, дари и не сомневайся!»

— Дадим им пару часов на размышления, вдруг кто-то не сразу сообразил, что в лампе микрофон спрятан, и двигаем дальше. — Говоря все это, я уже обдумывала, как легче разобраться с тяжелым кожаным креслом в столовой. Его на день рождения подруге не подаришь. — Полин, у тебя дома животные есть?

— Есть. Две кошки — Дезире и Бемоль.

— Они о мебель когти точат?

— Я им когти подрезаю, — созналась аккуратистка Караулова.

— Придется разочек обмишуриться. Кому-то из подозреваемых пожалуйся, что противные кошки изодрали кресло и на послезавтра ты вызвала обивщика. Заменить куски кожи на ручках. Годится?

— Гениально! — почти простонала Полина, а я скромно потупила глазки.

— И как вы намерены кресло драть, а? — ехидно заметила Диана. — Когти у кошек за сутки не отрастают. Если удар попадет в цель, то подозреваемый уже сегодня вечером за микрофоном явится. И что он увидит? Целое кресло, кошек с маникюром… Не подумает ли он, что ты, Полина, нашла микрофон и решила его проверить? Причем именно и конкретно его. То есть обо всем догадалась…

— Дин, не ехидничай, — попросила я. — Когти кошек мы ему не покажем, а сами возьмем пилки для ногтей и так кресло отрихтуем, любая кошка обзавидуется.

— Да! — вторила Караулова. — Еще ножами можно полосок добавить!

— Не забудьте про мелкий размер кошачьих лап, — усмехнулась Диана. — Легче попросить этих кошек в кресло нагадить. Достовернее будет.

— Зачем просить? Я туда их туалет опрокину, и все дела.

Диана и Полина взялись ехидничать обе, и я примирительно подняла ладони вверх:

— Хватит, девочки. Давайте думать, как поступить с микрофоном под прикроватной тумбочкой. Полина, ты куришь?

— Нет, — помотала челкой Караулова.

— В этом случае — жаль. Сказала бы, что прожгла верхнюю панель сигаретой и теперь не знаешь, как эту тумбу починить. Выбрасывать мебель жалко, она из гарнитура, мол, завтра придет столяр и так далее…

— Я могу сказать, что Бемоль опрокинула на тумбе открытую баночку с лаком для ногтей.

— Великолепно! — Я вернула Полине один из многочисленных комплиментов. — Это то, что надо! Лак растекся по поверхности тумбы, ты попыталась оттереть пятно ацетоном, но оно только разрослось. Так?