— Почему в таком случае в доме Аннинских убийца не оставил два трупа?

— Я найду ответ! — уверил я и пошел прочь.

— Эй! — окликнул он меня. — Не забудь поделиться.

— Если успею, — отозвался я, не оборачиваясь. Я настроился проходить перекрестки на высокой скорости. Я не был многозадачной машиной, мне необходимо было соблюдать очередность в планировании и реализации задач.

Я старался припомнить все мелочи, детали разговоров с Аннинским, которые прошли мимо моего внимания, а теперь, с высоты нынешней ситуации, заслуживали особого внимания. Я снова превратился в сито и начал просеивать каждое слово, оброненное либо в телефонном разговоре, либо при личной встрече с Аннинским. Это была трудная работа: в поисках ключевого слова я цеплялся за каждое, исполненный подозрения. Так и с ума сойти можно, прикинул я, в очередной раз подставляя раскаленную, как двигатель на жаре, голову. Все, что в больших объемах, — плохо. Тем не менее я сумел найти что-то, что краем касалось криминала: потерянные ключи от машины. Правда, они нашлись — вечером, только на работу Виталий вынужден был добираться на частнике, а домой — на служебной машине.

У Виталия была тюнинговая «Нива». Мастера из тюнинг-центра переделали, во-первых, салон, заменив стандартную переднюю панель на панель от «Мерседеса», включая баранку, подрулевой переключатель и прочее. Во-вторых, заменили сиденья; теперь они были удобными и соответствующего качества. Также переделке подвергся потолок, дверные панели. Наконец, доработке подверглась ходовая часть — заменой ряда слабых узлов нашего внедорожника.

Надо отметить, он не бросался в глаза (никаких там молдингов и прочих бесполезных нашлепок). Но тот, кто заглянул внутрь, буквально терялся во времени и пространстве. Дверца машины открывалась в другое измерение: снаружи «Нива», внутри — «Мерседес». Это все равно что смотреть из окна московской квартиры и видеть перед собой ухоженную немецкую улицу. Однажды мы ехали с Виталиком вдвоем, и нас остановил наряд ДПС. Гаишник, склонившийся над дверцей, не смог сдержать ругательств: других слов у него не нашлось. Он даже на удостоверение Аннинского глянул мельком и, как мне показалось, разрешение «следовать дальше» отдал нам нехотя.

Сейчас машина Аннинского стояла в кирпичном гараже рядом с его домом. Мы не раз вместе заезжали в гараж. Я с уважением относился к мастерам — золотые руки, однако сам морщился от одного только вида золотых рук с черными ногтями и крепкими мозолями, натурально смазанными моторным маслом. Что-то там мастерить в гараже и пялиться на машину из смотровой ямы, как слесарь-гинеколог, — это удовольствие не для меня. Равно как и оттягиваться пивком или чем-нибудь покрепче в том же гараже. На мой вкус и цвет, лучше перетерпеть, переодеться в конце концов и оттянуться в уютном кафе, на худой конец — в рюмочной, потому что подобных заведений в Москве все еще предостаточно.

Я всегда обращал внимание на дверные замки, и эта привычка стала продуктом моей профессии. И сейчас мне не составило труда вспомнить: из двух замков гаража Аннинского — один реечный, другой цилиндрический. Открыть последний было просто — одной из отмычек из моего «карманного» набора; открыть первый, массивный и неприступный с виду, — было еще проще. На мой взгляд, этот замок походил на амбала за центнер весом и с виду — неуязвимого. Но я отправлял таких «мешков» одним точным ударом в подбородок.

Время для взлома я выбрал «мутное»: владельцев гаражей загнали в дом жены, а сам день окунулся в сумерки. Погода соответствовала мероприятию: моросил дождь. И капюшон на моей голове не бросался в глаза редким прохожим.

Врожденный глазомер не подвел меня и в этот раз: заготовленная из старой деревянной линейки рейка оказалась точно по размеру паза замка. В него я вставил рейку и несколькими несильными ударами молотка с короткой ручкой вогнал ее внутрь замка. Расщепляясь в отфрезерованных нарезках ригеля, этот деревянный брусочек сдвигал его в сторону, выполняя роль одноразового ключа. На один замок у меня ушло не больше десяти секунд. Отличный результат! Второй замок. С этой английской личиной я справился еще быстрее. И — распахнул дверцу гаража. Вдохнув его специфический запах, я закрыл дверь и включил фонарик.

Машина стояла на месте. Я не любил переделок, и этот тюнинговый монстр, на который заглядывались подростки, лично мне показался накачанной силиконом женой футболиста.

Ключи ни с того ни с сего не пропадают, снова пронеслось у меня в голове. Ключами от машины Аннинского могли воспользоваться спецслужбы или служба внутренних расследований МВД, чтобы поставить маячок для отслеживания «данного транспортного средства» или жучок для прослушивания разговоров — служебных, бытовых, по телефону или конкретно с пассажиром. Вообще список закладных устройств длинный: это и микрофон с дистанционной передачей данных, стетоскоп с расширенной (накопление информации) функцией, эндоскоп, гидроакустический датчик… Установку элементов подобной аппаратуры могли произвести и родственные моему агентству структуры и с той же целью: прослушка и точное местонахождение транспортного средства. А заказчиком мог стать человек, над делом которого работал Аннинский.

Помню, когда он вскользь упомянул о потерянных ключах от машины, все вышеперечисленное автоматически пронеслось у меня в голове. И я спросил Аннинского, начав с первой версии: «Ты в криминал, случаем, не вляпался?» Он покачал головой, мол, нет. «А что-то серьезное у тебя сейчас есть в производстве?» Как часто это бывало, он коснулся лбом моего лба, и мы стали похожи на двух бодающихся бычков: «Давай сегодня нажремся, Паша?» Тогда, глядя другу в глаза, я окончательно понял, что такое родственные души. Мы появились на свет с врожденным детектором лжи, этакий бинарный вариант, который мог работать только в паре. Любой другой взгляд напоролся бы на непробиваемую защиту.

Когда Аннинский отстранился от меня и взгляд его чуточку потух, он обронил: «Я сам проверю тачку». Это означало, что он отверг мою помощь, равно как и имеющиеся в моем арсенале технические средства для обнаружения подслушивающих и следящих устройств.

Я здесь для того, чтобы подтвердить или опровергнуть свою теорию о закладке в машине Аннинского. И начал поиски с визуального осмотра. Впереди целая ночь; если понадобится, я проведу в этом каменном мешке сутки, двое. Хлебнув своего любимого газированного напитка «с ярко выраженным вкусом грейпфрута», я начал осмотр с салона «Нивы». Прежде всего — сел в кресло пассажира. Тотчас ощутил тягостное чувство дежавю: здесь мне всегда не хватало места. Массивная передняя панель давила на меня даже одним только видом, ноги приходилось держать вместе. Пространство с обеих сторон съели «дутые» дверные панели со встроенными динамиками. Искать что-либо в таком положении, когда между колен нельзя просунуть лезвие ножа, было пустой тратой времени. Тем не менее я осмотрелся в салоне, включив центральный — аккурат между двумя солнцезащитными козырьками — плафон. При визуальном осмотре в первую очередь обращают внимание на наличие «специфических признаков закладных устройств» — антенны, микрофонные отверстия и прочее. Разумеется, человек, осуществляющий поиск закладок, должен быть знаком с их внешним видом, иметь наличие опыта в области защиты информации. Как раз в делах такого рода я и был подкован.