— Одним из многих. Исполнительным продюсером назначен один знаменитый голливудский режиссер.

— Все-таки я не понял, о чем тут можно раздумывать?

— Мне нравится моя нынешняя работа, — уклончиво ответила Брин.

Райли, похоже, не поверил.

— В какой-то захудалой радиопередаче?

— Я не считаю ее захудалой.

— С твоими способностями там делать нечего, с этой работой мог бы справиться любой выпускник колледжа. Ты сама знаешь, что способна на гораздо большее. Кроме того, твое место — на телевидении. Зачем ты водишь Уинна за нос? Хочешь вытянуть из него побольше?

— Нет.

— Тогда я тебя не понимаю.

Брин облизнула губы.

— Мне придется переезжать в Лос-Анджелес. Ты же знаешь, я люблю Сан-Франциско.

— И, уехав, ты расстанешься не только с городом.

Брин теребила в руках кухонное полотенце.

— Да, здесь останутся мои родители.

— И я. — Райли встрепенулся, поднял голову, и их глаза встретились. — Ты собиралась удрать из города, не сообщив мне?

— Нет, я собиралась… — Брин нервно сглотнула. — Я собиралась подать на развод.

Повисшая после ее слов тишина казалась оглушительной. Когда Райли наконец заговорил, его слова звенели как льдинки:

— Так вот почему ты не подавала на развод раньше? Потому что до сих пор не подвернулось достаточно привлекательной работы?

Его обвинение причинило ей боль, но Брин не могла не признать его справедливым. Наверное, с точки зрения Райли все так и выглядит. Брин не винила его за поспешное заключение. Если бы Райли знал, что главным препятствием, мешавшим ей с ходу принять предложение Уинна, был он, Райли! Брин не хватало духу решиться на последний шаг, означающий полный и окончательный разрыв с ним.

Последние семь месяцев она жила без него, но формально оставалась его женой. Они все еще жили в одном городе, носили одну фамилию. Принять предложение Уинна означало бы переехать в Лос-Анджелес и окончательно обрубить все связи с Райли. Это вынудило бы ее покончить с неопределенностью и развестись.

— Клянусь тебе, одно с другим никак не связано.

Райли медленно придвинулся к Брин и всмотрелся в ее лицо, ища ответ на все еще мучивший его вопрос.

— Брин, почему ты от меня ушла? И если уж жить со мной и быть моей женой оказалось так невыносимо, то почему ты сразу не подала на развод, не освободилась от меня окончательно?

Он запрокинул ее голову, обхватил лицо ладонями и подушечками больших пальцев стер с ее щек слезы.

— Почему, Брин?

— Не знаю, — почти простонала Брин. — Без всякой причины. По тысяче причин. У меня в голове все перемешалось.

Райли прижался губами к ее лбу, привлек Брин к себе и закрыл глаза. Было и сладко, и невероятно мучительно держать ее в объятиях, но не обладать ею.

— Ты не просила развода, потому что ты его не хочешь. Ты не больше стремишься избавиться от меня, чем я — от тебя. И, полагаю, работа у Уинна тебя тоже не интересует, иначе ты бы ухватилась за нее двумя руками.

— Считаешь, я бы не справилась?

Он отступил на шаг и улыбнулся:

— Уверен, что справилась бы. Думаешь, я забыл, что ты сделала для «Утра с Джоном Райли»?

Через три месяца после того, как Брин начала работать на телестудии, поступили результаты очередного рейтинга. Ток-шоу «Утро с Джоном Райли» не вышло на первое место, но стремительно набирало очки. По этому случаю Брин разрешила съемочной группе устроить внеочередной перерыв на кофе и только потом созвала производственное совещание. Может, временами она была слишком требовательной и даже жесткой, но ей удалось пробудить в подчиненных интерес к работе. Вероятно, такая твердость характера передалась Брин от отца, военного моряка. Его последним назначением был Сан-Франциско. Этот красивый город так полюбился всему семейству Кэссиди, что, когда адмирал вышел в отставку, они решили здесь поселиться. Брин, детство которой прошло в переездах по всему миру, наконец-то представилась возможность проучиться три последних года в одной школе.

За исключением того, что Брин представляет собой сгусток энергии и придирается к любой мелочи, пока работа не будет доведена до совершенства, коллеги мало что о ней знали. Казалось, запас новых идей у нее никогда не иссякнет. Так, однажды съемочная группа завороженно, но с некоторым недоверием выслушала ее предложение проводить некоторые выпуски в прямом эфире и не ограничивать передачу рамками студии, а вести съемки на натуре.

— …в присутствии зрителей, — закончила Брин и стала ждать реакции коллег.

Ее предложение не вызвало восторга.

— В прямом эфире?

— В присутствии зрителей?

— А почему нет? — с вызовом спросила Брин, разочарованная столь явным отсутствием энтузиазма.

— Мы еще никогда такого не делали.

— Да уж, причина веская, — сухо заметила она. — Попробовали бы вы ответить так Филу Донахью.

— Ладно, предположим, ваше предложение принято, но как насчет денег? Вывезти оборудование для натурных съемок недешево, не говоря уже о том, что инженерам и техникам придется отдельно платить за его монтаж.

— Эту часть предоставьте мне, — уверенно заявила Брин. — Если я утрясу детали с руководством, саму идею вы поддерживаете? — Все закивали. Энтузиазм Брин оказался заразительным. — А вы как думаете, Райли?

Первые несколько недель совместной работы с Райли Брин приходилось несладко. Райли взирал на нее исподлобья. Брин смотрела сквозь него. Он ворчал. Она притворялась, что не слышит. Он орал. Она орала в ответ. Иногда они спорили до хрипоты, но в конце концов Райли начал считаться с ее мнением. Может, Брин и походила на куколку, но была далеко не глупа, и он это понял.

«Если вам удалось заставить эту стерву с розовыми волосами есть из ваших рук, то вы сможете справиться со всем», — сказал он как-то.

Месяц спустя они вели пятую и последнюю на неделе передачу в прямом эфире из нового торгового центра. Каждый из пяти дней они собирали на съемках аудиторию в несколько сотен человек. На студии буквально все, от последнего мальчика на побегушках до главного администратора, были в восторге от успеха новой затеи Брин.

Это была жуткая неделя. Телезрителям, как показали их письма и звонки, смена места действия пришлась по вкусу. Весь отдел продаж потирал руки, потому что спонсоры обрывали телефоны, спеша купить рекламное время в ток-шоу «Утро с Джоном Райли».

Брин и Райли работали в тесном контакте. Круг ее обязанностей расширился. Брин была уже не просто продюсером, она стала консультантом по костюмам, гримером, сценаристом — словом, правой рукой Райли.