— Но тебе нравилось, когда я тебя лапал.

Брин покраснела, понимая, что бессмысленно отрицать очевидное.

— Нас могли увидеть.

— Я готов был рискнуть, мне страшно хотелось до тебя дотронуться.

— О да, конечно. Насколько я помню, ты тогда обхаживал вдову футболиста.

— Мне приходилось сохранять видимость. А ты как думаешь? Вдруг бы пресса пронюхала, что Джон Райли сохнет по своей продюсерше? Да даже если бы я пригласил тебя на свидание, ты не пошла бы, правда?

— Правда. Но ты нашел другой способ.

Райли пожал плечами:

— У меня не оставалось иного выхода, пришлось тебя одурачить.

Его улыбка была такой обезоруживающей, что Брин не удержалась и улыбнулась в ответ.

— Мне следовало сразу разгадать твои уловки.

— Полагаю, ты их и разгадала, — самодовольно заявил он.

— Что-о?! Ничего подобного!

Но как бы яростно Брин ни оспаривала его догадку, в действительности она не раз задавала себе вопрос: не чувствовала ли она тогда подсознательно, что он затеял?

— Алло?

— Привет, Брин. Чем занимаетесь?

Ну и нахал! Позвонить и не представиться! Думает, она сразу узнает его по голосу!

— Кто это?

— Прошу прощения. Говорит Джон Райли. Вы заняты?

Но за формальной вежливостью Брин расслышала насмешливые нотки в его голосе и тут же пожалела, что не придержала язычок и сама дала ему в руки оружие против себя.

— Да!

— И чем же?

— Убираюсь в квартире.

— Это нельзя отложить?

— Нет.

— Я хочу с вами встретиться.

— Как, прямо сейчас?

— Да, сейчас.

— Забудьте об этом.

— Почему?

— Я не хочу с вами встречаться.

— Но у меня возникла потрясающая идея, ее надо обсудить немедленно.

— Придется потерпеть. Сегодня суббота, у меня выходной. Обсудим вашу идею в понедельник на собрании съемочной группы.

Брин постаралась придать своему голосу обиженный и раздраженный тон, но ее пальцы нервно теребили телефонный провод, а сердце с каждым ударом кричало: «Не вешай трубку, не вешай трубку!» Ладони повлажнели, пульс участился чуть ли не вдвое. И это были только те проявления ее состояния, которые Брин согласилась признать, об остальном было стыдно даже подумать.

— Я стою в парке, — заявил Райли таким тоном, словно это все объясняло.

Брин покосилась в окно.

— В парке? В такой день? Сегодня жуткий холод, того и гляди пойдет дождь.

— Ерунда. Как скоро вы можете прийти?

«Пошли его к черту», — требовала здравомыслящая часть ее натуры.

— Я еще не согласилась с вами встретиться.

— Так вас интересует моя идея или нет? Что же вы за продюсер?

— Продюсер, которому слишком мало платят.

— Вы только что получили прибавку. Вам давалось три месяца, чтобы проявить себя. Когда последний подсчет рейтинга показал рост нашей зрительской аудитории, вам прибавили жалованье. Хотите, чтобы я сказал, сколько именно? Это уж будет совсем неловко.

Брин оторопела:

— Откуда вам все это известно?

— Растяпа подслушала, как ее папочка говорил об этом.

— Неужели она вам обо всем докладывает?

— Как вы уже подметили, она меня обожает. — Самодовольная усмешка передалась даже по телефонным проводам.

— Честное слово, вы настоящий…

— Когда вы будете здесь?

— Я не говорила, что приду.

— Но ведь вы придете, правда?

«Нет! Нет! Нет!» — звучал голос разума. Но язык, казалось, был не в состоянии произнести это короткое слово. Вместо этого Брин услышала собственное бормотание:

— Ну хорошо, но только ненадолго. Где вы находитесь?

Всю дорогу Брин заставляла себя идти медленнее. Не хватало еще, чтобы она пришла слишком быстро и показала, как ей хочется его увидеть. Но несмотря на решимость не торопиться и выглядеть равнодушной, Брин все-таки добралась до парка «Золотые ворота» в рекордно короткое время — запыхавшаяся и исполненная нетерпения. На условленном месте возле телефонной будки Райли не оказалось. Черт бы его побрал! Брин решительно не собиралась болтаться здесь в ожидании.

Ее внимание привлекло импровизированное соревнование, разыгравшееся на одной из зеленых лужаек, которыми славился парк. Доберман и ирландский сеттер наперегонки приносили «летающие тарелки», которые бросали их хозяева. Проходя через небольшую толпу, собравшуюся вокруг собак и их хозяев, Брин заставляла себя не вглядываться в лица в поисках Райли.

Кто-то тихо свистнул у нее за спиной.

Брин оглянулась, но тут же поспешила отвернуться. Вид мужчины, окликнувшего ее таким бесцеремонным образом, заставил ее ускорить шаг. Мужчина был в темных очках, черной кожаной куртке и фетровой шляпе с широкими опущенными полями, низко надвинутой на лоб. К тому же он был небрит. Будь на нем длинное пальто, Брин могла бы принять его за эксгибициониста, а так она решила, что перед ней обычный прощелыга.

Звук повторился.

Покосившись через плечо, Брин с тревогой обнаружила, что подозрительный субъект идет за ней.

— Отстань!

Остались ли в наши дни места, где одинокая женщина может чувствовать себя в безопасности!

— Изображаешь из себя недотрогу, Брин?

Брин остановилась так резко, что едва не упала, запутавшись в собственных ногах. Она повернулась и всмотрелась в заросшую щетиной физиономию, почти скрытую темными очками и низко надвинутой шляпой.

— Что вы здесь делаете? Зачем вы так вырядились? Я вас не узнала.

— Так и было задумано. Когда я куда-нибудь иду в субботу утром, я предпочитаю, чтобы меня не узнавали.

Райли схватил Брин за руку и потащил через лужайку. Она едва поспевала за его широкими шагами.

— Я было приняла вас за какого-нибудь бабника.

— Так оно и есть. — Райли усмехнулся. — Разве я только что не снял девчонку?

— Куда мы идем?

— В кусты.

Брин попыталась остановиться — не тут-то было, Райли тянул ее за собой.

— Но я думала, у нас деловая встреча.

— С чего вы взяли?

— Вы сами сказали.