Был разработан предварительный маршрут, разведан участок, где с наименьшими потерями можно было продвигаться в тыл противника – теперь уже из кольца окружения. Из Финева Луга шли по направлению к Новгороду. Проходя болота, отряд трижды попадал на заминированные немцами поля. Юра Чернявский при помощи своих товарищей – Лупанова, Чернецкого, Смирнова и Семенова прокладывал проходы в минных полях, что позволило вывести в немецкий тыл несколько сотен бойцов и командиров Красной Армии.

25-27 июня, продвигаясь от деревни Малое Замошье на юго-запад, отряду с боем пришлось переходить дорогу Долгово – Село-Гора. По дороге было налажено движение автогужевого транспорта противника, для улучшения наблюдения немцы использовали даже аэростат. Во время перестрелки мы потеряли здесь бойца Кузнецова. При переходе железной дороги Новгород – Ленинград в районе деревни Татино отряду опять пришлось вступить в бой с фашистами. И так продолжалось почти на всем пути.

В то время фашистские пропагандисты, используя громкоговорящие установки, призывали окруженных сдаваться в плен, обещая хорошее питание и обращение. Для своей пропаганды они использовали образ предателя генерала Власова, командующего 2-й ударной армией. Появились даже листовки с его обращением к воинам и пропусками для сдачи в плен. Этими листовками была усеяна вся прифронтовая полоса.

Поскольку с отрядом следовала большая группа бойцов и командиров нашей армии, то для налаживания взаимосвязи, установления дружбы, товарищества и взаимопомощи между партизанами и армейцами было проведено общее партийно-комсомольское собрание. Алексей Иванович Сотников, обращаясь к армейским товарищам, сказал, что они будут жить и бороться по партизанским законам, беспрекословно подчиняться командованию отряда и командирам подразделений, независимо от воинских званий и должностей. Никто не возражал. Тогда всех распределили по группам и они приняли партизанскую присягу. Командирами групп были назначены партизаны, а их помощниками стали армейские командиры. Одним из основных требований было наличие у каждого оружия и боеприпасов. Вопрос ставился так: кто хочет воевать, тот должен иметь оружие.

Все это было сделано неслучайно: без строгого порядка и железной дисциплины такой большой группе пройти двухсоткилометровый путь в тылу противника, преодолеть линию фронта и выйти на Большую землю было бы невозможно. Опытом неоднократно уже доказано, что в тяжелых условиях дисциплина, командный дух, моральная стойкость очень важны. Так что благодаря таким организационным и в некотором роде воспитательным мерам отряд в течение всего рейда действовал сплоченно и смело.

Алексей Иванович Сотников, находясь со всеми в одинаково трудных условиях, служил не только примером железной выдержки, стойкости, но и подтянутости и опрятности. Он всегда этого же требовал от других и неоднократно говорил нам, что упавший духом боец – это уже не боец, а груз отряда, и что таких быстро находит пуля противника в бою. Также, когда позволяла обстановка, Сотников требовал от солдат умываться, бриться, прожаривать над костром белье, чинить одежду и обувь, простирывать вещи и особенно портянки и даже делать физзарядку. Медицинским работникам из отряда военных он поручил строго проверять выполнение его приказов на этот счет и ежедневно докладывать. Некоторые из армейцев поначалу ворчали: зачем, мол, нам такая культура, когда живот пустой, но и они потом по достоинству оценили это «оружие».

* * *

Поход отряда по тылам противника длился почти месяц. В это время из окружения выходили и другие группы 2-й ударной армии. Двигались они различными путями. Гитлеровцы расстреливали их из засад на лесных дорогах, просеках, по опушкам лесов, по берегам водоемов. Истощенные, в рваном обмундировании и обуви, почти без боеприпасов, бойцы и командиры часто останавливались в небольших населенных пунктах, где не было немцев, и получали помощь от сельских жителей. И наш отряд тоже несколько раз заходил в населенные пункты в Батецком районе.

Немцы, заметив передвижение такого крупного отряда, решили дать бой нашим товарищам в районе деревни Изворожно. Им удалось определить примерное местонахождение отряда, а вот установить его численный состав они не смогли. После яростного обстрела леса из минометов и пулеметов немцы пошли в атаку. Наши, экономя боеприпасы, подпустили их ближе и открыли прицельный огонь, а затем бросились в контратаку. Не ожидая этого, гитлеровцы отступили, оставив убитых и раненых. Через несколько дней, уже в Оредежском районе, они попытались окружить отряд, применив для этой цели конные заслоны и дозоры. Но, получив по зубам, как любил выражаться Сотников, снова отступили.

Отряд вышел в Тосненский район, где намеревался перейти линию фронта. Очень тяжело было с питанием, все время хотелось есть. Питались всякой растительностью, особенно дудками, студенистой массой березы, которая образуется под корой после весеннего сокодвижения. Иногда захватывали у немцев лошадей и лакомились мясом. Соли не было, поэтому сохранить мясо про запас не представлялось возможным. С середины июня стали появляться первые грибы, их собирали без разбора, варили и ели. Правда, без соли они были невкусными. Некоторые в отряде заболели дизентерией. Появились дистрофики, которые самостоятельно уже не могли передвигаться. У многих стало портиться зрение, а кто-то вообще ослеп. Пришлось к больным прикреплять сопровождающих.

Наш врач, подполковник медицинской службы Афанасьев, настаивал на том, чтобы все ели как можно больше подножной растительности – дудок, крапивы, щавеля, грибов и ягод, даже зеленых, и не обращали внимания на то, что пища несоленая. Соль, повторял он, это условный продукт, без которого наши далекие предки великолепно обходились. Афанасьев изо всех сил старался поддерживать людей, хотя сам был не в лучшем состоянии.

На одной из старых баз оредежского партизанского отряда удалось найти около пуда зерна ячменя. Выдали немного больным и по несколько ложек остальным. Зерно хорошенько прожарили и мелко растолкли. И, как ни странно, ложка поджаренного зерна, густой чай, заваренный на ветках смородины или брусничника, да авторитетное внушение врача побороли дизентерию, а природные витамины оживили большинство дистрофиков.

* * *

Отряд приближался к линии фронта. Командование отряда предпринимало все возможное, чтобы поднять дух бойцов, укрепить в них уверенность в успехе. Но силы были на исходе.

Начальник интендантской службы дивизии Свиридов, наш надежный товарищ, ослеп и настолько ослаб, что на какое-то время потерял самоконтроль: сначала попросил бойцов, а затем и командование пристрелить его, так как двигаться он не может, а обузой быть не хочет. Все беседы и уговоры командира и комиссара отряда, а также его друзей ничего не дали. Тогда Алексей Иванович созвал военный совет отряда: надо же как-то поднять человека на ноги! Совет решил, а командир приказал Свиридову немедленно встать и двигаться с помощью товарищей вперед, или он тут же будет расстрелян, как трус. И если не подействовали все доказательства и уговоры, то последние слова «как трус» вывели Свиридова из безразличного состояния. Он тут же поднялся и заговорил: «Я не трус, простите мою слабость, я дойду до своих, только помогите мне». Не дав ему сесть, командир тут же поднял отряд и приказал двигаться по намеченному пути. Свиридов с помощью товарищей шел без остановки, и только по походке можно было определить, что идет незрячий человек. Но зрение к нему стало постепенно возвращаться, и вскоре он уже шел без посторонней помощи, своим примером подбадривая и помогая другим. Вот что значит вовремя помочь человеку справиться со своей слабостью. Как же он потом благодарил всех за то, что нашли слова привести его в чувство. После войны Свиридов служил в армии, был очень деятельным и хорошим товарищем, пользовался большим авторитетом.