Участок огромный, очень ухоженный и устланный газоном, а помидоры они растят в гигантском пластиковом парнике. Главный дом сложен из бруса и выглядит супер уютным.

Это… очень классное место. И находится оно за городом в неизвестной мне деревне. Я бы чувствовала себя в сто раз более неловко, если бы не тот факт, что Орлов всю дорогу не спускал с меня своих голубых глаз, настроив зеркало заднего вида на заднее пассажирское сиденье машины. От этого мне казалось, будто мы всю дорогу, чёрт его возьми, держались за руки.

Это внимание так согрело меня, что я… вообще перестала на него злиться… 

- Ого, - звонко тянет Тыковка, с благоговением глядя на огромный надувной бассейн прямо за баней. - Маам, ты видишь?

- Это Слава нам в прошлом году подарил, - с гордостью сообщает хозяйка.

- У вас очень здорово, - мнусь я, бросив взгляд через плечо, чтобы отыскать глазами ее сына.

Прислушиваясь к нашему разговору, Орлов достаёт из багажника БМВ гору пакетов с продуктами и несёт их к деревянной беседке под большой раскидистой сосной. Повернув голову, ловит мой взгляд своим из-под козырька бейсболки и не отпускает до тех пор, пока не отворачиваюсь сама.

- Можете в бане переодеться, - любезно предлагает Валентина Васильевна, подходя к двери и доставая из-под цветочного горшка ключ.

- Эммм… ладно… то есть… спасибо, - тараторю я, подталкивая дочь вперёд по выложенной плиткой дорожке.

Открыв нам дверь, включает свет и уходит без лишней суеты. Я до сих пор не понимаю, что заставило ее потащить нас с собой… но это определенно лучшие наши выходные за долгое время. 

В бане пахнет свежим деревом и березовыми вениками. Это не баня, а полноценное жилое помещение. Здесь даже мини-кухня есть, а на втором этаже, наверное, спальное место. 

- Проголодалась? - спрашиваю Тыковку, бросив свою олимпийку на кожаный диван у стены.

- Да… - кивает, снимая с себя сарафан и кеды.

- Будешь ходить босиком?

- Можно? - трясёт она головой и сучит ногами.

- Угу… - улыбаюсь и помогаю ей натянуть на себя желтый купальник с цветастой юбкой. 

Я купила нам по первому попавшемуся купальнику в супермаркете на выезде из города. 

Сбросив свои сандалии, в панике думаю, надевать ли мне свой? Раздельный салатовый купальник на веревочках. На улице дикое пекло. Я бы искупалась… чёрт…

Смотрю на микроскопические нейлоновые куски в своих руках в нерешительности. 

Это просто купальник! 

Выдохнув, быстро расстегиваю подрагивающими руками шорты. Они падают на пол к моих подрагивающим ногам. 

Господи… кажется я собираюсь наделать глупостей...

Надев купальник, возвращаю на место шорты и собираю волосы Тони в высокий хвост. Опускаю на её голову панамку, и мы выходим на улицу, которая после прохладной бани кажется раскаленной на полную катушку духовкой.

Я такая бледная, что слепит глаза. Моя кожа отрицает любой загар, и…

Я чувствую себя голой, как никогда.

Нервно сглатываю. 

Я совершенно точно наделаю глупостей.

Перебрасываю волосы на одно плечо, чтобы замаскировать засос на своей шее.     

Тыковка скачет впереди, напевая песенку. Обтерев вспотевшие руки о задние карманы шорт, смотрю на беседку.

- Набери отцу, - просит хозяйка, увлеченно разбирая пакеты. - Скажи, что мы приехали… 

- Угу… - отзывается Орлов, подхватывая с газона пакет с углём, и поворачивает голову, заметив наше появление.

Его глаза встречаясь с моими, и я врастаю в травяной покров, уронив руки вдоль тела. Он выпрямляется, в то время, как пристальный взгляд медленно стекает вниз. Задерживается на моей груди, проходится по животу и босым ногам, а потом возвращаются назад и впивается в моё лицо.

Я сглатываю, а Орлов молча идёт к мангалу, резко отвернувшись.

Не знаю, что такое с ним сегодня творится, но за последний час он и двух слов не сказал.

Переведя дыхание, медленно трогаюсь к беседке, где уже полно моей дочери. Она виснет на столе, весело щебеча. Посмотрев на меня, Валентина Васильевна приветливо улыбается.

- Вам помочь? - спрашиваю, снова покосившись через плечо.

- Хочу сделать салат… - сообщает она. - Как думаешь, с маслом или с майонезом?

Орлов кладёт пакет с углём в мангал и сбрасывает с ног кроссовки, посмотрев на меня.

- Что? А… салат… - встречаюсь с внимательным взглядом его матери. - С… маслом?

Что такое с моей речью сегодня творится?

- А можно мне с майонезом? - хнычет Тоня. - И хлебом. 

- Схожу за посудой, - кивает Валентина Васильевна, обходя меня и приобняв за плечи по дороге.

Неловко ей улыбаюсь, тронутая этим жестом.

Тыковка несётся следом, а я ищу в горе продуктов вышеупомянутые огурцы и помидоры.

- Крем от солнца захвати, - говорит Орлов матери.

Закусив губу, смотрю на его затылок.

Сняв с головы бейсболку, бросает ее на скамейку, а потом забрасывает руку за голову и стягивает с себя футболку. Бросив её на скамейку, снова надевает бейсболку, принимаясь за свои дела.

Ошалело хватаю хлеб. Бросаю его и хватаю майонез. Лихорадочно соображаю что и для чего я делаю, пока по моему животу растекается лавина дичайшего возбуждения. Соски напрягаются и ноют, как и всё, что находится у меня между ног. 

Боже мой... 

Сглотнув затопившую рот слюну, вцепляюсь в пакет с огурцами, пытаясь развидеть литой загорелый торс и дорожку темных волос, убегающую за резинку спортивных шорт.

Лязг железной калитки заставляет вздрогнуть. На газоне перед домом появляется высокий седой мужчина с удочкой и садком в руках. Одетый в старые спортивные штаны и такого же вида футболку. Судя по его габаритам, это не может быть никто иной, как отец этого семейства. От концентрации всевозможных Орловых на один квадратный метр меня топит волнение. Если он не оденется, я выставлю себя полной краснеющей перевозбуждённой идиоткой!

Сощурив глаза от яркого солнца, мужчина пристраивает снасти у стены и подходит к сыну, говоря:

- Давай, я сам…

Стою, не решаясь обозначить своё присутствие.

Передав отцу розжиг, Орлов отряхивает руки и уверенным шагом идёт к беседке. Прижав к груди огурцы, слежу за каждым движением крупного атлетичного тела. 

Его торс поблескивает от пота, глаза прикованы к моему лицу. Делаю шаг назад, пытаясь смотреть куда угодно выше его шеи, но вместо этого смотрю на его рельефную грудь, плоский накачанный живот и косые мышцы пресса, которые теряются там же, где и темная шелковистая дорожка - где-то за резинкой его шорт!