Вольпина пожала плечами и засмеялась:

– Зачем мне это?

– Василиса, идем, – взмолился Анчуткин, взяв меня уже за локоть, но я вырвалась.

– Это ты испортила мою иллюзию на ленте у Слободана, – сказала я, пристально глядя на Вольпину.

– Ты с ума сошла? – изумилась она, но насмешливая ухмылочка никуда не исчезла. – Как я могла помешать твоей иллюзии? Я кто, по-твоему – столетняя ведьма? Ты, вроде, Жар-птица, особь класса «Эс», а такие глупости говоришь. Если бы я попыталась повлиять на тебя при помощи колдовства, меня бы сразу вычислили преподы. И наказали.

Я закусила губу, не зная, что подумать. Кариночка опять ударила по больному месту. Пусть я и была суперособью, пусть мои колдовские возможности были уникальны, но воспитывалась я не в среде волшебников, и поэтому до сих пор не знала элементарных вещей, о которых каждому было известно в колдовском мире. Может, и в самом деле нельзя вмешаться в иллюзию? А воздействие на учеников?.. В прошлом году, когда Царёв и компания издевались над «корешками», их шуточки просчитывали на раз-два. Неужели Вольпина настолько хороша, что даже Слободан ничего не почувствовал?

– Не веришь – спроси у кого-нибудь, – хихикнула Вольпина. – Если бы я колдовала на ленте, это сразу бы заметили.

Я растерянно перевела взгляд на Анчуткина, и тот кивнул – смущенно и с жалостью.

– Она права, – подтвердил он. – А про какую иллюзию речь? Ты создавала иллюзию?

– Неважно, – огрызнулась я, не желая признавать, что осталась в дураках. Вернее – в дурочках. – Не знаю, как ты это провернула, – обратилась я к Вольпиной, – но уверена, что это ты.

– Конечно, не я, – ответила она с улыбочкой. – По-моему, ты немного расстроена. Тебе надо отдохнуть и успокоиться. А мне пора на занятия! – она помахала мне рукой и сказала, прежде чем уйти: – Не бойся, меня не привлекают старые дядечки. Они такие серьезные и скучные.

– Вот ведь дрянь! – процедила я сквозь зубы, глядя ей вслед.

– Почему ты так говоришь? – упрекнул меня Анчуткин, тоже глядя вслед Вольпиной и даже поправляя очки, чтобы лучше видеть. – Она ведь тебе ничего плохого не сделала.

– Ты спятил, что ли? – грубо ответила я. – Она же змея – это сразу видно. Хотя, как ты разглядишь – ты же в очках!

Анчуткин обиженно замолчал, а я почувствовала необходимость что-нибудь разбить. О чем она там разговаривала с ректором? И интересно, где у них занятия сегодня вечером?..

Следующими лентами были занятия по физическому внушению. Но вместо прежнего преподавателя Ягушевская представила нам нового. Им оказался тот самый дядя-шкаф, которого мы с Анчуткиным видели вместе с профессором Облачаром.

Анчуткин забыл обижаться и теперь таращился на Быкова – почти точно так же, как до этого – на Вольпину. Но в этом случае я его прекрасно понимала. Новый преподаватель и правда привлекал всеобщее внимание – и ростом, и статью, и смешливым прищуром глаз.

– Господа студенты, – представила Барбара Збыславовна, когда мы выстроились в спортзале, – с этого дня у вас новый наставник. Быков Иван Родионович. Он же будет вести занятия по магии ближнего боя. С этого дня поступаете в его распоряжение.

– Я же говорил, – шепнул мне Бориска, а я двинула ему локтем под ребра, чтобы помалкивал.

– Ну, бойцы? – весело сказал Быков, когда Ягушевская оставила нас. – Готовы поразмяться? – и он прихлопнул кулаком о ладонь, отчего впечатлительный Анчуткин чуть не подпрыгнул.

Быков сбросил спортивную куртку и остался в майке-боксёрке. Мышцы так и перекатывались под его кожей, и, несмотря на крепкое телосложение, на нем не было ни капли жира. Одни только мускулы.

Первый урок начался, как ознакомительный, и Быков пожелал познакомиться с каждым из студентов. Он шутил и посмеивался, подставлял ладонь, чтобы проверить силу удара, и парни старались во всю – лупили по широкой, как доска, ладони, как по боксерской груше. Но Быков только крякал – довольно или насмешливо, и ни разу не покачнулся. Царёва он похвалил за отличную форму, Анчуткину порекомендовал усиленное белковое питание, а когда очередь дошла до меня, и я сделала шаг вперед из общей шеренги, называя фамилию, Быков расплылся в улыбке.

– Такая маленькая… – сказал он, оглядывая меня с ног до головы. – Жар-птица?

– Угу, – ответила я. «Маленькая» – мне решительно не понравилось.

– Она подтягивается больше всех в группе! – выпалил Анчуткин.

– Ого! Даже так? – прогудел Быков и присмотрелся ко мне повнимательнее.

– Я все равно могу больше, – проворчал Царёв.

Быков обернулся к нему неожиданно легко и гибко:

– Докажешь? Прямо сейчас?

Я хмыкнула и поглядела на Царёва приглашающе. В прошлом году я обставила его на подтягиваниях, обставлю и в этом.

– С девушками не соревнуюсь, – с достоинством ответил Царёв.

Анчуткин захихикал, Быков рассмеялся – добродушно, раскатисто.

– А вот это зря, – сказал он. – Иногда бывают такие женщины, которые тебя на хлеб вместо масла намажут и съедят.

– Это про Василису, – подхватил Анчуткин и тоже засмеялся. Остальные студенты поддержали шутку, и Царёв тоже покривил губы – вроде как посмеялся вместе со всеми.

На второй ленте Быков оставил шуточки-прибауточки и перешел к практическим занятиям. Погоняв нас по залу, он велел студентам разбиться на пары и показал простейший магический прием физического воздействия, чтобы оттолкнуть нападавшего не прикасаясь к нему.

Прием был простой, и мы с Анчуткиным быстро его освоили. Быков проверил, похвалил, и тут Анчуткин сказал, сияя от удовольствия, что у него всё получилось:

– А Василиса в прошлом году показывала прием Менезиш! Она им Колокольчикову зачаровала!

Маша Колокольчикова испуганно пискнула, когда вспомнили про нее, но Быков уже повернулся ко мне, глядя недоверчиво:

– Неужели? – спросил он. – Менезиш? Не врёте?

– Нечаянно получилось, – ответила я равнодушно, сделав вид, что ничего особенного этот прием и не представлял. Не признаваться же, что этот прием я узнала только после того, как по-глупости попала под влияние итальянской ведьмы джанары, сбежавшей из Особой тюрьмы.

– Это же, вроде, не из программы для первачков? – Быков встал передо мной, уперев ручищи в мощные бедра. – Кто-то из старших научил?

– Совсем нет, – соврала я, и он тут же понял, что я вру.

– Ну-ка, – приказал он, указывая на татами, – становись против меня и показывай свой Менезиш.

Студенты бросили тренироваться и подтянулись ближе. Я медлила, но Анчуткин принялся шепотом упрашивать меня показать прием.

– Ладно, – вздохнула я, припоминая, что делала в прошлом году. А вдруг не получится? Вот будет позорище… Хотя… против такого дяди-шкафа точно не получится. – Вы все равно меня сильнее, – кисло сказала я, когда Быков тоже встал на татами и коротко мне поклонился. – И опытнее.