– Как ты его! – зашептал он восторженно. – Это ты его чем, Василиса? А что он тебе сказал? Мировой мужик, да?

– Не знаю. С мухами он, как и все вы тут, – сказала я, не желая разговаривать об этом, потому что вспоминать то, что произошло на ленте было как-то неловко и стыдно. Да и вообще… Не только они все с мухами. И я тоже. Вернее, с тараканами. Как сказал Слободан Будимирович.

Я задумалась и чуть не столкнулась с Царёвым, который стоял за углом, прислонившись к стене плечом и скрестив на груди руки.

– Ты зачем тут прячешься? – спросила я, проходя мимо.

Анчуткин семенил следом за мной, и, оглянувшись, я увидела, что Царёв всё так же подпирает стену и провожает нас взглядом. Это и понятно – ещё один с мухами или тараканами.

– Ждёт, наверное, кого-то, – сказала я Анчуткину.

Он посмотрел на меня, поправляя очки, но ничего не сказал.

После занятий я распрощалась с Анчуткиным, он отправился домой, к бабушке, а я – к себе в комнату. Как-то так получилось, что в субботу я была приглашена на пять кружковых занятий к разным преподавателям, и это немного озадачивало. Раздвоиться мне, что ли, чтобы всё успеть?

В дверь постучали, и я крикнула: «открыто!», – не поднимая головы от расписания внеклассных занятий.

– Ты одна? – в мою комнату зашёл Царёв и аккуратно закрыл за собой дверь.

– Конечно, нет, – не удержалась я, чтобы не съязвить. – Остальные под кроватью спрятались. А тебе что надо?

– Просто, – он пожал плечами и положил на стол два яблока – больших, жёлтых. – Вот, отцу прислали из Армении. Угощайся.

Я поморщилась. Но не от подарка, а от того, что он сказал про Армению. Кариночка родом оттуда. Я вспомнила, что Вольпина разговаривала с Кошем Невмертичем, и на душе стало совсем пасмурно.

– Спасибо, угощусь, – проворчала я.

Царёв потоптался на месте, но когда я на него выразительно посмотрела, двинулся к выходу. Но не дошёл и опять остановился.

– Зачем ты возишься с Анчуткиным? – спросил он.

– Че-е-го? – протянула я, отрываясь от расписания и глядя на Царёва так, словно он превратился не в сокола, а в индийского петуха. – Ванечка, ты на ленте физического воздействия головой ударился? Ни с кем я не вожусь. Всё. Пока-пока. Спасибо за яблоки ещё раз.

– Он же неудачник! – выпалил Царёв.

После этого последовала долгая пауза, во время которой мы с Царёвым смотрели друг на друга, будто боролись взглядами.

– Он – неудачник, – повторил Царёв чётко и громко. – У него восемьдесят три процента, а он простейшего заклинания не может освоить. Только и знает, что свою артефакторику.

– А ты у нас, значит, удачник, – сказала я, потихоньку закипая.

Похоже, что в этом институте с начала учебного года студенты и преподаватели поставили перед собой цель доводить меня до белого каления по десять раз на дню. И у Царёва это очень неплохо сейчас получалось.

– Ты не того в друзья выбрала, – с нажимом сказал он. – Почему ты не хочешь общаться с нами?

– С вами – это с кем? – ядовито поинтересовалась я.

– Со мной, с Андрюхой…

– После того, как вы кинули меня на прошлогоднем смотре школ? – перебила я его.

Царёв заметно побледнел, но продолжал так же твёрдо:

– Тогда были такие обстоятельства. Отец запретил мне.

– Вот-вот! – дала я волю голосу. – Пока ты действовал по обстоятельствам, кое-какой неудачник всегда помогал мне и был рядом. И не предавал, как некоторые удачники!

– Ты не понимаешь, я не пойду против своего отца…

– Я не понимаю? Я все понимаю! – вскочив с кровати, я бросила листы с расписанием, но не рассчитала, и они веером разлетелись по комнате. Только сейчас было не до них. – Ты просто струсил, – я наступала на Царёва, сжимая кулаки. – Поэтому и не пошел. А я бы пошла. И уверена, что Анчуткин тоже бы пошел. Поэтому я с ним, а не с тобой.

– Прости, но тогда…

То, что Царёв ещё пытался оправдаться, взбесило меня до крайности. Я толкнула его в грудь, выпихивая из комнаты, он упирался, и я схватила его за воротник куртки и поволокла вон.

– Василиса, – Царёв пытался разжать мои пальцы, – не глупи!.. Я тебе на полном серьезе говорю…

– А я тебе на полном серьезе расквашу нос, если еще раз скажешь про Бориску гадости!

Мы возились возле дверей, Царёв бормотал совершенно ненужные мне извинения, я злилась всё сильнее, и тут дверь распахнулась – настежь, бесшумно, так что мы едва не вывалились в коридор.

На пороге стоял Кош Невмертич и молча смотрел на нас, переводя взгляд с меня на Царёва и обратно. Я тут же отпустила куртку Царёва, а он сделал шаг в сторону, приглаживая растрепавшиеся во время нашей возни волосы.

– Что здесь происходит? – спросил ректор глухо, как будто ему сдавило горло.

– Внеклассная воспитательная работа, – ответила я дерзко, сдувая со лба прядку. – А вас не учили стучаться, прежде чем войти?

– Даже не подумал об этом, – парировал ректор. – Вы так увлеклись воспитательной работой, Краснова, что я думал – вас убивают.

– Скорее наоборот, – огрызнулась я.

Царёв предостерегающе дернул меня за рукав, но я только покривилась. Боялась я тут всех их вместе взятых! С их ректором во главе!..

– Наслышан о ваших успехах на ленте у Ивана Родионовича, – согласился Кош Невмертич, и с меня разом слетела вся бравада.

– Это получилось нечаянно, – торопливо сказала я.

– Даже не сомневаюсь, – ответил ректор. – Поэтому завтра в обеденный перерыв вам, Краснова, необходимо прийти…

– К вам в кабинет? – перебила я.

Что ж, это будет очень даже кстати. Будет повод поговорить наедине. А у меня есть, что сказать.

– К Барбаре Збыславовне, – Кош Невмертич будто припечатал меня взглядом. – На внеклассную воспитательную беседу. А вы, Царёв, за мной. Для вас найдем другое внеклассное занятие.

– У вас же сегодня внеклассные занятия с Вольпиной! – не утерпела я.

Что он ответит? Подтвердит? Или удивится? Я с замиранием сердца следила за ректором, но лицо его было непроницаемым, как маска.

И ответ был абсолютно в кощеевском стиле:

– Вот вас, Краснова, это точно не касается. Идёмте, Царёв.

Царёв понурился и поплёлся по коридору следом за Кошем Невмертичем, а я с силой захлопнула дверь. Этого мне показалось мало, и я еще раз открыла ее и хлопнула так, что сломала дверную ручку.

– Жаль, что приходится ещё раз напоминать вам о необходимости поддерживать дисциплину в нашем институте, – Барбара Збыславовна Ягушевская пододвинула ко мне вазочку с карамельками и предложила: – Возьми конфетку, Василиса.