серо-голубого оттенка глаза Тристана, или что они обрамлены густыми ресницами? Или какие пухлые его бледно-розовые губы? Ему пришлось отодвинуться, пока он не сделал что-нибудь глупое.

Каким-то образом парочки растворились, оставляя в патио только его и Тристана.

Опасно. Рави добавил ещё несколько дюймов личного пространства, будто это могло помочь странной реакции на Тристана.

— Какой фастфуд ты таскал? — с улыбкой спросил Тристан, кажется, не замечая мучений Рави. — Дай мне пожить опосредованно. Между родителями и няней у нас не было много свободного времени, но Дерек таскал мне "Сникерсы". По-прежнему не могу есть их без мыслей о нём.

Улыбка Тристана стала чем-то более уязвимым; чем-то, что вызывало у Рави желание обвить его рукой, расслабить, позволяя продолжать говорить.

Так что Рави рассказал ему о своей одержимости всей линией выпечки "Энтенманн", и, как произошло во время ланча, они погрязли в лёгком разговоре о еде и ни о чём конкретном. Было забавно, что когда Тристан не был одержим раздавать поручения на день, с ним было легко говорить. Рави нравилось, что они оба любят еду, но никто из них не умеет по-настоящему готовить. Что ему не нравилось, так это странный импульс затащить Тристана во все свои любимые заведения Санта-Моники и Лос-Анджелеса, и посмотреть, какая еда доведёт того до блаженства.

В конце концов, вода перестала бурлить.

— Чёрт. Как долго мы здесь просидели? — Тристан приподнялся по краю джакузи. — У меня, наверное, уже мышцы скукожились.

— Эй, это я сидел за рулём большую часть дороги и пробежал пять миль. Не думаю, что ты должен жаловаться, — рассмеялся Рави, хватая полотенце из стопки на стойке у двери.

— Я постараюсь завтра больше вести, — шея Тристана покраснела, и Рави был более чем немного заведён тем, как румянец распространился по его плечам и груди. Ему нужно было, чтобы Тристан вернулся обратно к своему состоянию накрахмаленных рубашек.

— Я не жаловался, — Рави похлопал парня по спине, что абсолютно было ошибкой. Кожа Тристана была тёплой и гладкой, и его рука задержалась дольше, чем следовало. Он отступил, чтобы придержать дверь открытой для Тристана, а затем направился к лифту. — Я на третьем этаже. Ты тоже, верно?

— Да. Мне следовало бы подняться по лестнице, но, думаю, тебе пришла правильная идея.

Парень пошёл за Рави к лифту. Лифт казался намного уже, чем когда он спускался вниз, и Рави готов был поклясться, что чувствует каждый вздох Тристана.

Двери раскрылись, и когда они оба вышли, Рави почувствовал знакомый импульс — такой, который постоянно возникал у него с друзьями. Он не хотел прекращать тусоваться. Он не был готов оказаться один. Однако с Тристаном это желание казалось более полным, приправленное чем-то, что Рави отказывался позволять себе остановиться и обдумать.

Вместо всего этого он сдался словам, которые сдавливали ему горло.

— Эй, Трис? Я, наверное, посмотрю фильм, прежде чем ложиться спать. Хочешь зайти и посмотреть со мной что-нибудь?

Тристан развернулся, оказавшись уж слишком близко, их голые груди разделяли всего лишь дюймы. Глаза встретились, и в голубых как лёд глазах Тристана Рави увидел поворот событий на следующие несколько часов: они, спотыкаясь, заваливаются в его номер, он целует эти удивительные пухлые губы, так и не начиная поиски пульта от телевизора, они раздеваются...

Тристан моргнул и отвёл взгляд, и весь этот жар и возможности исчезли с дуновением логики того, что они совершенно не могли сделать, и что даже находиться наедине в номере отеле было бы Очень Плохой Идеей. Рави не имел дело со скрытыми геями, которым практически был Тристан, и не имел дело с коллегами, и была тысяча других причин, по которым ему нужно было устоять перед странным влечением, которое продолжало расти с каждым проклятым днём.

Тристан покачал головой, слова сыпались слишком быстро:

— Спасибо, но я лучше посплю, чтобы мы могли выехать пораньше. Я видел кофейню в паре зданий отсюда. Хочешь, чтобы я захватил тебе кофе утром? "Американо" с одной ложкой сахара, верно?

— Да. Самого большого размера, который у них есть, спасибо.

Голос Рави звучал отдалённо для его собственных ушей, и он едва заметил, как пожелал доброй ночи и открыл свой номер. Мужчина направился прямиком в душ, включая воду как можно более тёплой, будто это помогло бы ему смыть то, что чуть не произошло.

***

Тристан плюхнулся на кровать в своём номере. Святые летающие обезьяны, что только что чуть не произошло с Рави? Сначала тот момент в джакузи, когда Рави пялился на его губы, и он был практически уверен, что тот думал о поцелуе. Социальной жизни Тристана последних несколько лет могло не существовать, но он знал, как выглядит мужчина, когда у него на уме что-то большее, чем фильм. И Рави определённо не думал о том, какую дерьмовую комедию или боевик они могли бы посмотреть.

"Как и ты. И ты испытывал соблазн. Признайся". Это была правда. Он был в опасной близости к тому, чтобы ухватиться за предлог посмотреть фильм и пойти с Рави в его номер. Боже, этот знающий блеск в глазах Рави чуть не сразил его. Этот взгляд я-знаю-чего-ты-хочешь был для Тристана приманкой.

У каждого есть вкус. На самом деле, иногда приятно наблюдать за людьми и угадывать, кто в чьём вкусе. Во вкусе Дерека были умные девушки, отчаянно желающие стать плохими. Во вкусе Эдриана, очевидно, бородатые профессора с любовью к свитерам. Во вкусе Кати — низкие, находчивые мужчины, не боящиеся уступить её желанию. А во вкусе Тристана? По всей видимости, прихотливые хипстеры с эскадрой средств для волос и развязностью открытого и гордого гея.

В его голове мелькнуло лицо Патрика. Жизнь Тристана была бы намного менее сложной, если бы его могло тянуть к менее эффектным мужчинам, к осмотрительным профессионалам, у которых мог быть отголосок шанса вписаться в его жизнь. Но нет, его влекло к мужским эквивалентам динамита — к мужчинам с потенциалом разорвать его осторожную ухоженную жизнь на части.

И прошло так много времени с тех пор, как он испытывал такой соблазн, что чувствовал себя сухим как пейзаж северной Калифорнии, для которого одна искра могла стать полным опустошением.

Глава 7

Рави мог бы догадаться, что Тристан жаворонок. Он ещё не приходил раньше него на работу,