Намерения в отношении автаркии в том виде, в котором они заложены в основе четырехлетнего плана, по нашему мнению, являются вынужденной мерой, при этом временной, а никак не постоянной. Абсолютно точно, что любые стремления к автаркии, которая таит в себе будущую опасность – расходование собственных запасов, – это непостоянная мера.

То, что в отношении участия в мировой экономике мы не независимы, это действительно так. Но делать из этого факта вывод, что единственным выходом из положения является завоевание большего пространства для жизни, кажется мне малопродуманным способом справиться с трудностями. Насколько я понимаю, мы нуждаемся в, по возможности, наибольшем участии в мировой экономике, или немецкий народ должен будет медленно погибнуть[15].

Нельзя не замечать враждебное отношение Франции и Англии по отношению к территориальному приросту и увеличению силы Германии. Однако считать эту вражду бесспорной или непреодолимой кажется мне неуместным, поскольку попытки ее преодолеть до сих пор были недостаточными. Политика является искусством возможностей. Все три державы – Германия, Франция, Англия – равны и в мире, и в Европе. Что означает в первую очередь необходимость использовать и исчерпать все возможности, в особенности ввиду соотношения сил. Кроме того, это будет умнее на случай последующего разрыва.

Естественно, Британская империя не является незыблемой. Однако то, что она пока что будет определяющей мировой державой рядом с Америкой, кажется мне все более вероятным. И поэтому до поры до времени Англия будет не одна, у нее всегда будут союзники. Короткие общие рассуждения об Англии и Франции – к сожалению, Россия как силовой фактор не рассматривается более подробно – имеют мало общего с конкретной тематикой высказываний фюрера. Для последнего существует лишь один вопрос: где будут в 1938 году Англия, Франция и так далее?

Исторически неверно говорить, что войны Бисмарка против Австрии и Франции были связаны с неслыханным риском. Напротив, они были тщательно продуманы государственным деятелем, который их вел, и поэтому имели успех. Но общие исторические параллели более чем спорны.

Хронологическое разделение на три случая спорно, так как они исходят лишь из части принимающихся в расчет факторов, которые заранее известны.

Случай I. Военное обоснование не является делом государственного деятеля, оно является делом специалистов. Военные, финансовые, экономические и моральные причины вообще не рассмотрены. Вывод – которому явно не хватает обоснованности – что самое позднее в 1943 – 1945 годах немецкий территориальный вопрос будет решен, производит гнетущее впечатление.

Случай II, как и прежде, невероятен – это принятие желаемого за действительное.

Случай III. У Франции всегда будет достаточно живой силы для борьбы против Германии.

Вероятно, Чехия и Австрия переоценены как страны, имеющие излишки. Также даже в самом благоприятном случае возможно лишь незначительное улучшение нашего продовольственного и сырьевого потенциала.

Возможное военно-политическое положение после захвата Чехии и Австрии требует тщательного исследования.

Не оспаривается целесообразность при удобном случае уладить чешское (возможно, также и австрийское) дело, произвести для этого необходимые размышления и, в рамках возможного, необходимые приготовления. Но размышления о предпосылках подобной возможности нуждаются в более тщательном и обширном исследовании, чем те, о которых можно сделать вывод из записи Хоссбаха о заседании».

Мы не знаем, сделал ли Бек эти записи предметом доклада военному министру рейха, но это вполне возможно[16], так как во время многомесячного временного увольнения Фрича Бек занимался делами главнокомандующего сухопутными войсками и подчинялся непосредственно военному министру рейха. Если этот предостерегающий жест руководителя Генерального штаба и дошел до Гитлера, то, в любом случае, результата он не принес. Спустя четыре месяца после своей речи перед руководителями вермахта, хотя политическая ситуация и не была такой, как он обозначил ее в своей речи (как якобы дававшую предпосылку к немедленным действиям), Гитлер приступил к аннексии Австрии под угрозой применения оружия. Она произошла неожиданно, так сказать, разом, застав врасплох не только затронутое ею государство, но и немецкий вермахт, и его руководство.

Лишь после полудня 10 марта 1938 года, то есть в последний момент перед начинающимися на рассвете 12-го действиями, Беку сообщили о намерениях Гитлера. Сразу же после этого случилось так, что Бек, как он позже сам засвидетельствовал[17], имел пятиминутную возможность изложить Гитлеру свои взгляды на операцию. Так как ее посчастливилось провести без кровопролития и вмешательства других держав, которого так опасался Бек, то аннексия поспособствовала усилению желания узурпатора еще больше расширить свою власть.

Теперь Бек был готов к новым потрясениям, но в то же время он был решительно настроен всеми силами бороться против роковых изменений немецкой внешней политики – изменений, о которых Гитлер говорил в своей речи 5 ноября 1937 года и которые посредством присоединения Австрии уже начали находить свое практическое применение.

Прежде чем Гитлер приступил к воплощению своих планов по расширению территории, он расчистил себе путь внутри вермахта путем радикальных изменений в составе его руководителей. Бломберг и Фрич были смещены в одно время. Вдаваться в подробности мы не станем. Для наших целей достаточно исторической оценки происшествий и их последствий и выяснения роли, которую играл в них Бек.

С самого начала служебное влияние Фрича было встречено сильным сопротивлением и нападками. Внутри вермахта они исходили не от человека, занимавшего самый высокий пост, военного министра рейха фон Бломберга, а от его первого помощника, генерала фон Рейхенау, руководителя управления вермахтом, который сам стремился к тому, чтобы стать во главе сухопутных войск. Отсюда проистекала целенаправленная борьба партии и, в особенности, СС и тайной государственной полиции против Фрича.

Кажется, что Гитлер решился на устранение Фрича с должности главнокомандующего сухопутными войсками из-за его поведения на заседании 5 ноября 1937 года, во время которого стало известно о неприятии генералом впервые открыто выраженных военных намерений Гитлера. К тому же генерал Хоссбах на основании собственных наблюдений сообщил, что с конца 1937 года в высказываниях Гитлера его недоверие к сухопутным войскам, которое раньше демонстрировалось довольно редко, значительно усилилось. Часто это происходило без видимого предлога или вследствие незначительных происшествий. Честный, всегда открыто высказывающий и обосновывающий свое мнение генерал фон Фрич уже давно был неугоден Гитлеру, чему, без сомнения, поспособствовали партийно-политические нашептывания, но в особенности подозрения Геринга и Гиммлера. Однако Гитлер считал необходимым скрыть свои истинные чувства, так как Фрич еще был ему необходим для строительства армии. Теперь же эта работа казалась ему в общем и целом сделанной, так что он решил, что пришло время избавиться от мешающего его внешнеполитическим планам человека.