Так «случилось», что в то же самое время лишился своего поста и военный министр рейха генерал-фельдмаршал фон Бломберг. Женившись в январе 1938 года на женщине сомнительной репутации в прошлом, он больше не мог оставаться во главе вермахта. Кое-что, однако, указывало на то, что это также был тайный маневр Геринга и Гиммлера. В любом случае удивляет, что уличающие полицейские акты о прежней жизни этой женщины, которые, впрочем, еще перед началом кризиса были в руках руководителя управления вермахта, позже фельдмаршала Кейтеля и которые были переданы им начальнику полицейского управления в Берлине, обнаружились лишь спустя несколько дней после заключения брака и были использованы для того, чтобы вызвать немедленную отставку Бломберга в конце января. Если дело действительно обстояло так, то и это, естественно, не снимало личной ответственности с Бломберга.

Само собой разумеется, что Бек был глубоко потрясен оскорблением, которое Бломберг нанес вермахту. 28 января он отправился, еще не зная о принятом Гитлером решении, к руководителю управления вермахта, генералу Кейтелю, и сказал ему – согласно дневниковой записи Йодля, – что «невозможно вынести, что солдат женился на... Его нужно заставить либо расстаться с женой, либо он должен быть вычеркнут из списка офицеров и лишен власти. Генерал должен передать эту точку зрения армии фюреру».

Конечно же подобный шаг не потребовался – Гитлер уже все решил сам. Внезапное падение военного министра рейха, против которого сам Бломберг из-за своей уступчивости ничего не мог возразить, было Гитлеру более чем кстати: ему представился удобный случай в соответствии с его тайными желаниями занять не только место главнокомандующего сухопутными войсками, но и стать главой всего вермахта. Но если место военного министра рейха освободилось по вине или, по крайней мере, при участии самого Бломберга, то для устранения главнокомандующего сухопутными войсками потребовались неслыханно циничные и подлые происки, которые были возможны лишь в пучине преступности.

С давних пор в распоряжении гестапо находился дискредитирующий Фрича документ, в котором главнокомандующий сухопутными войсками на основании свидетельских показаний обвинялся в гомосексуализме. Геринг и Гиммлер уже давно ознакомили Гитлера с этим материалом, проверки которого все тщательно избегали. Раньше Гитлер этот документ не использовал, даже приказал уничтожить. Это было либо потому, что он не верил в его достоверность, либо, что гораздо вероятнее, потому, что он еще нуждался во Фриче для строительства армии. Сейчас же пришло время воспользоваться этим, естественно, неуничтоженным документом – независимо от того, правдив он или нет. Но остается открытым один довольно несущественный вопрос: исходила ли инициатива непосредственно от Гитлера, или его сообщники Геринг и Гиммлер услужливо напомнили ему о существовании документа. Но факт остается фактом. Гитлер, не сомневаясь и не колеблясь, воспользовался материалом – чью достоверность снова подтвердило гестапо – в качестве доказательства вины Фрича, чтобы напасть на ничего не подозревающего человека и добиться его немедленного ухода из армии.

Подлый заговор хоть и удался, но не совсем так, как планировали заговорщики. 25 января Гитлер в присутствии Геринга ознакомил полковника Хоссбаха с обвинением против Фрича и предоставил доказательный материал. Хоссбах не только подверг сомнению правдивость документа и искренность свидетеля, но и, вопреки запрету Гитлера, сообщил генерал-полковнику Фричу в ночь на 26-е и еще раз на следующее утро о готовящемся против него обвинении. После этого Хоссбах передал Гитлеру, что Фрич сразу же назвал обвинение «наглой ложью». Естественно, Хоссбах поплатился за свою инициативу: спустя два дня он был снят с поста адъютанта вермахта при Гитлере, но Фрич был предупрежден и мог защищаться. Планировавшийся неожиданный удар не получился.

Однако Гитлер упорно двигался к своей цели – избавиться от главнокомандующего сухопутными силами. Продолжая играть роль возмущенного стража офицерской чести, он выразил сомнение в моральной порядочности Фрича и приказал, чтобы тот временно прекратил исполнение своих служебных обязанностей. После повторной попытки Хоссбаху удалось убедить Гитлера лично побеседовать с Фричем и произвести очную ставку со свидетелем. Это произошло вечером 26 января в библиотеке новой рейхсканцелярии в присутствии Геринга. Фрич дал слово чести и заверил присутствующих в своей невиновности. Стремясь посодействовать выяснению того, как могла появиться клевета в его адрес, Фрич сообщил, что долгое время по вечерам кормил в своем доме бедного представителя гитлерюгенда и, возможно, кто-то интерпретировал это так злонамеренно. Рассказ Фрича еще больше усилил подозрения Гитлера. Затем произошло неслыханное: из боковой двери неожиданно появился свидетель обвинения. Этим человеком был нанятый гестапо имеющий множество судимостей каторжанин. Он утверждал, что узнал генерал-полковника по только ему свойственному пожатию плеч, и подтвердил свое обвинение. Этого было достаточно Гитлеру, чтобы, не обращая на данное Фричем слово чести, объявить, что он не уверен в его невиновности.

В ту же самую ночь руководитель Генерального штаба сухопутных войск был приглашен к Гитлеру, который в присутствии Геринга сообщил ему о происшествии[18]. Бек был сильно поражен, он с самого начала сомневался в правдивости показаний свидетеля обвинения и требовал военно-судебного расследования происшествия. Также он попросил разрешения тотчас связаться с Фричем. После того как Бек навестил Фрича и получил от него заверения в своей невиновности, он в ту же самую ночь еще раз говорил с Гитлером о происшедшем. Однако последний настаивал на своих подозрениях и выразил намерение сделать Бека преемником Фрича. Бек отказался от такой чести и еще раз подчеркнул необходимость в военно-судебном расследовании, прежде чем думать об отстранении Фрича от должности. Хоссбах сказал Беку, что, по его твердому убеждению, речь сейчас идет не о чем ином, как о подлой, вымышленной клевете, целью которой было смещение с должности главнокомандующего сухопутными войсками. Те, кто знал Бека, могут себе представить, как тяжело должно было его чистой душе вообще поверить в возможность такого низкого образа мыслей и такого подлого проступка. Лишь спустя некоторое время он со всей ясностью осознал всю закулисную сторону дела Фрича и роль в этом деле Геринга и Гиммлера. Бека переполнило глубочайшее презрение к обоим мужчинам, но в то же время вначале он еще был склонен верить Гитлеру, как человеку, которому врало его окружение и который получил очень дурной совет.

Внешне кризис длился еще несколько дней, уже после того как Гитлер фактически разрешил его. Ему оставалось лишь выбрать послушного человека на место главнокомандующего сухопутными войсками. Едва ли он еще раз всерьез рассматривал кандидатуру Бека. В любом случае вновь с Беком разговора об этом не было. Гитлер в итоге выбрал, скажем так, неопытного генерала Браухича, которого он вызвал из Лейпцига. Принимал ли участие в этом, и насколько большое, руководитель управления вермахта генерал Кейтель, позже фельдмаршал, – до сих пор неизвестно. После разговора с Беком Гитлер вызвал к себе этого бесхарактерного и, как позже выяснится, слепо преданного ему человека. Но точно известно, что Кейтель, как, впрочем, и Бломберг, был причастен к решению, принятому 4 февраля 1938 года, согласно которому Гитлер занял пост Бломберга и стал главнокомандующим вермахта, а Кейтель, как его ближайший советник, занял недавно созданный пост руководителя Верховного командования вермахта. Геринг, который льстил себя надеждой занять место Бломберга и всеми средствами добивался смещения своего давнего соперника Фрича, был разочарован. Он остался на своей должности главы люфтваффе. Без веской видимой причины последовавшее присвоение ему звания генерал-фельдмаршала должно было стать повязкой на рану честолюбивого интригана.