некоторые перспективы для флота. Готовится новый удар Ленфронта, люди спешно выезжают в части.

Я в свою очередь информировал члена Военного совета о литературных делах, беседах с писателями, об их настроениях, о Военно-морском издательстве…

Говорили и о моей работе: нужна пьеса.

Беседа была, в общем, хорошая, деловая, но мне кажется, что контр-адмирал Смирнов опять нажимает с темпами:

— Нельзя ли кончить пьесу к 1 марта?

— Нет!

Коснулись моей рукописи «Крепость Кронштадт». Прочтя ее, контр-адмирал затребовал из Публичной библиотеки библиографию и материалы о Кронштадте и убедился, что книги по истории Кронштадта не было. Моя работа, таким образом, первый вклад, начало. Я вполне понимаю, что это лишь очерк на пять печатных листов, а книгу надо делать листов на двадцать — двадцать пять. Дать советскому читателю широкий литературный, занимательный обзор истории Кронштадта. Это работа будущего, я хочу ее сделать.

…Фашистская пресса и радио полны воплей о смертельной угрозе… Крайние меры: «Правительство не может сейчас щадить народ…» и т. п. Загнанная в угол крыса дерется с бешенством!..

Война вступает в критическую фазу — это общее ощущение.

Лорд Бивербрук считает, что за время зимнего наступления русские взяли у немцев 7000 танков и 4000 самолетов, то есть больше, чем дали американцы и англичане для СССР за двадцать месяцев войны. «Надо усиливать поставки в СССР, — говорит этот лорд. — Самое уязвимое место Германии — на Восточном фронте». (Его замечание не лишено меткости.)

Фашисты и профашисты: «Если СССР к зиме 1943 года не одержит успеха, он выдохнется…» (Не беспокойтесь!) «Союзники идут на создание Второго фронта, так как боятся большевизации Европы» (!).

Вечером сидел с С. К. — тихий час… Разговаривали усталые. Но все время мысли о работе, текущих заданиях, и мы, смеясь, говорили: «Ну, вот и отдых». С. К. привезли из Москвы ее халатик, два смятых платья. Она отвыкла от «штатских» вещей; смотрит на них, как на воспоминания о доме и мирной жизни. «Все плохое, трудное забудется. Встретятся люди, будет тяга друг к другу, стремление к жизни, к обществу, к свету, шуму…» В комнате С. К. тихо… Она топит печурку, поджаривает присланные из Москвы кофейные зерна, рисует… Руки у нее вспухшие, в ссадинах. С тоской, безвозвратно отдает свои работы Пубалту: «А на память ничего и не останется…» Жена моя милая… Стойкая и храбрая.

11 февраля 1943 года.

Серое утро… Канонада.

Противник бомбит Ладожскую дорогу, район Тихвина. Поезда через Шлиссельбург не идут.

В 9 часов вернулся из отпуска навьюченный пакетами и сумками Азаров. Он похудел, но бодр. Поцеловались. Передал мне письмо и посылку от «Правды»; книгу и письмо от генерала А. А. Игнатьева; новые журналы. В посылочке… три лимона, кусок масла, несколько мандаринов, коробка сардин, карамель, коробка шоколадных конфет для С. К. Очень тронуты! Будет подспорье, так как последние дни жарили картошку на воде. Опять с едой туговато…

В последнем номере «Интернациональной литературы» (11–12) — обзор и рассказ о том, как прозвучали мои работы в Испании[37].

Резкой критике литературных кругов Москвы подвергся роман Геннадия Фиша «Контрудар». Автор выводит фронтовые любовные драмы, твердит о легкости семейных перемен. Зря!

Вс. Азаров просматривал пришедшие за время его отсутствия письма. Прочел маленький листок… и побелел: погиб его брат — убит под Сталинградом… Юноша — родился в 1920 году!

Обстрел города. Один снаряд попал в здание Театра КБФ, другой — по корме «Полярной звезды»[38]. Бьют по вокзалам, где могут быть железнодорожные батареи и войска; бьют по казармам.

Написал статью «Двадцать пять лет советского флота» — для иностранной прессы (через ТАСС). Корректная статья, с историческими фактами, цифрами.

Работал над материалами для пьесы. Сделал десять страниц записей о действиях морских бригад.

Был режиссер Пергамент, — недолгий разговор… Принес мне фото актеров.

…Вчера утром части Н-ской армии, после артподготовки, начали новое наступление на Ленинградском фронте. Разгромлена испанская дивизия. Первая линия обороны противника занята. Взят Красный Бор. Удар развивается к Саблино. Если будет взят этот пункт, Мга лишится железнодорожной связи…

Взята Лозовая! Вперед к Днепропетровску и дальше!

Читал «Интернациональную литературу». Что-то знакомое, давнее и неутоляющее…

Ночью шум: крысы грызут мыло. Зажег свет — гоню их.

12 февраля 1943 года.

Взят Краснодар; перерезаны немецкие коммуникации в Донбассе, взят Ворошиловск.

Ленфронт наступает! Бои за Поповкой. Н-ская армия — впереди гвардейская дивизия Симоняка — ломает немецкую оборону. Нужно захватить Никольское на реке Тосна. Навстречу идет армия Волховского фронта. Немецкая мгинско-невская группа может попасть в окружение.

Весь день писал очерк «Морская пехота». Минутами хочется писать оду — такие дела, такой героизм!

Сидели у С. К. Пришли Тарасенков, Азаров и Крон. Азаров притащил кое-что покушать. Делились впечатлениями за последнее время, рабочими планами. Немного развеселились, но на всех какая-то печать пережитого… Что-то сковывает нас… А как иногда хочется и веселья, и озорства, и ощущения простора. Говорили о Москве, о ленинградских делах… Я перелистывал брошюру о Петергофе, о семье Романовых. Болезненный, страшный мир… Вспомнились мне дворцы Петергофа и Пушкина; праздник Георгиевских кавалеров в 1916 году в Народном доме[39]; революция.

Оттепель, тает… За окном ветер, мрак ночной… Беседовали о ходе войны, о будущем Германии. Она должна быть с нами. Немцы кровью расплачиваются за свои грехи и заблуждения, но немецкий народ не должен быть орудием англо-американских капиталистов… Пусть мир помнит слова товарища Сталина о том, что германский народ, германское государство были и будут.

13 февраля 1943 года.

Бодр, выспался…

Сводки отличные… Взята ст[анция] Красноармейское.

…Немецкие «верхи» признают свое поражение: Гитлер уже ничего не обещает. Дон, Кубань, Кавказ для него потеряны. Теряют немцы и Украину… В Восточной Пруссии — воззвания к немецкой армии: «Ржев и Вязьма — ворота в Берлин…»

Разложение в стане вассалов — явное.

На