Продать себя — меньшее, на что я была готова ради матери. Никогда не думала, что примерю на себя роль содержанки, но вот случай свел с Валентином Петровичем. Он стал для меня кем-то вроде ангела-хранителя. Я готова была боготворить его, отдаться вся без остатка. Не только ради матери, но и просто, по собственному желанию. 

— Расплатишься тем, что станешь моей, —  сообщили мне. — И вот еще что: не рассказывай своей матери об этом. Вообще обо мне не рассказывай, пусть это будет нашим секретом.

Глядя ему в глаза и не веря собственному счастью, кивнула.

Валентин все еще гладил по голове, но смотрел словно бы отрешенно. И даже когда заглянул мне в глаза, у него было странное выражение на лице. Яростной грусти, я назвала бы это так. Как будто он потерял кого-то близкого, дорогого ему. И теперь, помогая моей матери, словно восстанавливал справедливость.

— Жить будешь здесь, со мной, — продолжил рассуждать он. — И вот еще что: сменим твой гардероб и имидж. Стоп! Не возражай, никогда не возражай мне.

Да я и не собиралась. Всего лишь хотела сказать, насколько признательна ему. А еще было бы интересно узнать: откуда у простого препода такие внушительные суммы. Впрочем, в тот момент это было не самым важным для меня. Не основным. Все, что я уяснила, так это то, что моей матери больше не придется страдать. А я стану любовницей обалденного мужчины, моего лучшего учителя.

— Тебя не уволят за связь со студенткой?

— За меня не волнуйся, — усмехнулся Валентин. На его лицо вернулось привычное строгое и немного игривое выражение. — Или дело не только во мне?

— Я… Мне бы не хотелось, чтобы все знали о нас.

Понимаю, не в моем положении было ставить условия. И все же я не была готова к повышенному вниманию всего женского персонала института. Валентин Петрович Залесский нравится всем, я же привыкла к тому, что меня не замечают. Пусть это так и останется.

— Думаешь, удастся скрыть нашу связь? — неверяще хмыкнул Валентин, медленно, как будто лениво поглаживая мою обнаженную ногу. —   Хотя, это может быть даже интересно, острее ощущения. Что-то еще?

Слегка замялась. Ну как признаться мужчине в том, что меня слегка пугает вид эго эрегированного члена. И не только вид.

— Я немного побаиваюсь первого раза…

Выдохнула и опустила глаза, боясь увидеть насмешку.

Но Валентин приподнял мой подбородок, посмотрел со строгим прищуром голубых глаз.

— Больно не будет, обещаю. Ира, я не какой-нибудь садист, которому нравится причинять своим жертвам мучения. И смогу сделать так, что расставание с девственностью не станет трагедией. Небольшой дискомфорт — возможно. Но не более того. Если девушку как следует подготовить к первому разу, она не узнает всех этих ужасов, о которых шепчутся в женских раздевалках.

Откуда мой великолепный учитель знает, о чем шепчутся в женских раздевалках, спрашивать не стала. Достаточно того, что он пообещал мне.

— Если так, то я согласна.

— Вот и славно. — Валентин поднялся и стал нарочито медленно раздеваться. — Достаточно болтовни, пора перейти к вещам более важным.

Я смотрела на него как завороженная. А он словно давал рассмотреть себя со всех позиций, привыкнуть к виду его обнаженного тела. Я все еще побаивалась вида огромного восставшего члена, но любопытство оказалось сильнее. Когда Валентин протянул презерватив, сама раскатала по всей длине, следуя руководству своего учителя.

Как и обещала, слушалась беспрекословно.

Когда он оказался сверху и удобно устроился между моих ног, зажмурилась, готовясь к худшему.

— Открой глаза, Ира!.. — мягко приказали мне. — Посмотри на меня.  Я всегда держу свои обещания.

После этого он стал целовать меня, ласкать грудь, внутреннюю поверхность бедер и ту точку, от прикосновения к которой я заводилась, как сумасшедшая. Валентин Петрович точно знал, как заставить меня расслабиться. И вот я уже постанывала от удовольствия, неистово целуя в ответ и держась за широкие плечи, словно боясь упасть в пропасть.

— Вот так, девочка, — выдохнул учитель мне в лицо.

Мне нравилось прикосновение его кожи к моей. Нравилось чувствовать на себе его вес, ощущать твердость мышц под гладкой бронзовой кожей. И даже то твердое и горячее, что прикасалось сейчас к интимному местечку, нравилось мне.

Мое тело будто плавилось, слабело, а сама я растворялась без остатка в своем Учителе. Именно так, с большой буквы «У». Он обещал научить всему, сделать так, что первый раз не станет для меня болезненным испытанием, и обещание это выполнил.

Я совершенно забыла о страхе.

Остались только наслаждение, радость близости. Настойчивый язык Валентина, скользящий по моим возбужденным соскам, его губы, пальцы и даже зубы. Он определенно знал, как доставить удовольствие даже девственнице. От неистовых поцелуев уже распухли губы. А мне все было мало. Я не могла насытиться этим мужчиной, хотела, чтобы эти ласки никогда не прекращались. И даже когда он разместился между моих ног, не воспротивилась. Наоборот, подалась бедрами навстречу. Сквозь полуприкрытые веки видела, как исказилось его лицо от страсти. Интуитивно чувствовала: любовник уже на взводе, ему не терпится взять меня. Это открытие окрылило и избавило от последних сомнений.

Валентин хочет меня. Я нужна ему, как никто другой, здесь и сейчас.

Покорно расслабилась, готовясь к неистовому вторжению. Обхватила сильные плечи, наслаждаясь каждым мгновением, отмечая в своей памяти как самое удивительное, что когда-либо случалось со мной. Не помню, как под моей попой оказалась подушка. Но тот  звериный рык, который издал Валентин, лишая меня невинности, запомню на всю жизнь.

Короткая вспышка боли, и я раскрыла глаза.

Валентин замер, давая привыкнуть к новым ощущениям. Я чувствовала внутри себя его член, и не могла поверить, что сделала это. Рассталась с девственностью благодаря своему лучшему учителю. Он оказался прав, не так уж и больно. Да, сейчас волна возбуждения схлынула, но не было и паники. Да и боль постепенно стихала, уступая место иным ощущениям.

— Все хорошо, — убеждали меня. — А сейчас будет еще лучше.

Я верила ему, как никому другому. И подчинялась беспрекословно. Отдаваясь настойчивым ласкам, прикрыла глаза и снова попыталась расслабиться. Прислушаться к себе, желая убедиться, что хочу продолжения. Не отстранилась, когда Валентин коснулся груди, а после провел широкой загрубелой ладонью по животу и бедрам. Сама развела ноги пошире, позволяя его пальцам коснуться заветного местечка. Теперь, когда внутри меня все еще находился член, прикосновения к клитору дарили совсем иные ощущения. Мои внутренние мышцы напрягались, и это, кажется, сводило Валентина с ума.

— Какая же ты узенькая, моя девочка, — шептала он. — Мой член едва помещается в твоей тесной дырочке.