Шелестов пробрался кустами и торопливо пошел к развалинам. «А ведь я попался, – неожиданно пришла в голову страшная мысль. – Если рынок прочесывают немцы в гражданской одежде, значит, они кого-то ищут. Не исключено, что они и вокруг рынка все оцепили. И уж, конечно, развалины тоже под наблюдением».

Правая рука машинально нащупала под полой пиджака трофейный «вальтер». На душе стало чуть спокойнее.

И тут он увидел котомку. Алая заплата в белую полоску! Человек сутулился и торопливо шел через развалины. Еще секунда, и его спина скрылась за разрушенной стеной.

Шелестов замер на месте. «Не спеши, – остановил он себя. – Надо осмотреться, оценить ситуацию».

То, что он не поспешил за стариком, который наверняка был связником от партизан, спасло жизнь им обоим. Не успел Максим выйти из-за разросшейся густой сливы, как среди развалин мелькнули фигуры двух мужчин в серых пиджаках и в одинаковых серых кепках.

Идти по каменному крошеву без звука невозможно. Это вам не трава. Хруст камня под подошвой слышен на много десятков метров вокруг. Максим прыгнул на разбитую плиту перекрытия и перебежал по ней до оконного проема. Незнакомцы, прижавшись к стене, сначала наблюдали, потом поспешно двинулись следом за стариком.

Перебравшись через подоконник, майор тихо спрыгнул на пол. Здесь почти не было битого камня и можно было идти быстро, почти бежать.

Старик шел быстрым шагом, то и дело озираясь по сторонам. Но его преследователи были хитры и умелы. Вот фигура старика скрылась за поворотом между двумя зданиями. Немцы коротко перебросились несколькими фразами и разделились. Один последовал за стариком, второй перелез через пролом справа и поспешил своей дорогой. Ясно, они хотят взять связника «в клещи» на расстоянии. Хватать партизана они пока не хотят, они ждут, куда он их выведет.

Сейчас это было самым важным. О себе Максим не думал. Группа, случись с ним что-нибудь плохое, все равно задание выполнит. Виктор Буторин все сделает как надо, он опытный разведчик, справится.

Немцам нельзя давать ниточку к партизанам, а от них и к группе. Значит, сейчас любой ценой надо спасти связника, убрать слежку. Любой ценой!

Шелестов смог изучить окрестности рынка и путь отсюда до карьера, где находилась его база. Еще метров пятьсот будут развалины обувной фабрики. К ним примыкают развалины нескольких жилых домов. Потом снова начнутся уцелевшие кварталы. Там он не сможет помешать немцам следить за связником. Тем более что они вряд ли будут ходить за ним весь день. Постараются взять его, если он не приведет их на явку в ближайшее время.

Достав пистолет из-за брючного ремня, Шелестов переложил его в карман пиджака. Оглянувшись по сторонам, вытащил из ножен, закрепленных на предплечье, финку с длинным лезвием. Ступая осторожно, выбирая места, где можно перебежать открытое пространство и снова замереть, он сократил расстояние до немца сначала до двадцати метров, потом до десяти. А вот и удобное место…

Немец шел вдоль стены, поглядывая на спину старика с котомкой. Шелестов прибавил шагу и двинулся по правую сторону руин. Он рисковал опоздать или выйти одновременно со своим противником.

Но расчет оказался верным. В тот момент, когда Максим с финкой в руке остановился, прижавшись спиной к кирпичной кладке, он услышал торопливые шаги слева. Немец приближался, но шел очень осторожно. «Значит, у меня будет только одна попытка», – подумал Максим.

Он сжался в комок, напрягся, как пружина. Права на ошибку у него не было. Видимо, немец все же что-то заподозрил. Услышал или успел заметить в развалинах мелькнувшую тень. Он появился с пистолетом в руке, но русского разведчика скрывал небольшой выступ стены. Всего толщиной в кирпич, он создавал иллюзию пустого пространства.

На секунду немец почувствовал, что его тревога напрасна. И этой секунды Шелестову хватило для того, чтобы нанести единственный точный удар в горло врага.

В самый последний момент немец попытался отклониться, но у него не хватило времени. Максим оказался быстрее. Финка вошла по самую рукоятку, разрывая трахею и кровеносные сосуды. Руки раненого не смогли ничего сделать, у него даже не хватило сил, чтобы нажать на спусковой крючок.

Немец упал на колени, захлебываясь кровью. Оглянувшись по сторонам, Шелестов подобрал пистолет, оброненный абверовским офицером, сунул его в карман, и только потом выдернул свое оружие из горла умирающей жертвы. Кровь с клинка он вытер полой пиджака убитого и сунул финку в ножны, спрятанные в рукаве пиджака. Один есть…

Второго немца Шелестов нагнал уже на окраине развалин. Картина, которую он увидел, заставила его сердце сжаться. Ведь он едва не опоздал! Еще минута – и было бы поздно. Старик стоял, подняв руки вверх. Его котомка с приметной заплаткой валялась у ног. Немец, вытирая кепкой вспотевшее лицо, стоял напротив связного, наведя на него дуло пистолета. То ли интуиция у старика сработала, то ли выхода он иного не видел, но, заметив за спиной фашиста человека, который к тому же пытался идти неслышно, связной начал отвлекать немца на себя. Максим мысленно одобрил поведение связного. Тот стал громко разговаривать, активно жестикулировать, будто оправдывался и пытался что-то показать немцу. Тот прикрикнул на старика раз, другой, пытаясь заставить его замолчать и то и дело оглядываясь по сторонам. Пока немец оглядывается, к нему не подойти. Он ждет своего напарника, задержавшегося в развалинах.

Неожиданно старик начал пятиться назад, старательно изображая, что сейчас бросится бежать. Немец грозно закричал, снова навел на старика пистолет и стал на него наседать. Короткий замах – и немец ударил связного по лицу.

Этих секунд Шелестову хватило, чтобы коротким броском преодолеть расстояние до немца. Всего метров десять, но в этот бросок он вложил все свои силы, всю ненависть и желание убить врага. Когда Максим был уже у цели, старик упал в ноги немцу, изображая мольбу, и тот отшатнулся назад. И в этот момент финка вошла ему под лопатку, пробив легкое. Немец захрипел, но Шелестов зажал ему рот рукой. Второй рукой он вывернул противнику руку, отбирая пистолет. Свалив убитого к своим ногам, Максим старательно вытер клинок финки и с улыбкой сказал:

– Да, дед, артист ты еще тот. Театр по тебе плачет. Быстро уходим, а то по твоим следам слишком много фашистов идет.

– А на что я им? – удивленно заявил связной. – Я никого не трогаю, и меня никто не тронет. Ты, молодец, не слишком раздухарился? Как бы беды не было.

– Хватит комедию ломать, – устало проговорил Шелестов. И добавил условную фразу пароля: – Куплю довоенный «Казбек» в жесткой пачке. Грозненской фабрики