норм. Нам придется или выселить все население города, или расстрелять его, или разрешить торговать, перемещаться и просто жить. Вы это понимаете?

– Конечно, понимаю, герр оберст, – заверил Штанге. – Тогда нам предстоит блокировать город целиком, чтобы контролировать перемещение населения, чтобы не допустить проникновения в город разведчиков и диверсантов. Придется выдать всем жителям города временные документы и навести учет, но, боюсь, в условиях близости фронта это невозможно.

– Вы – разведка, делайте все, что в ваших силах. Это ваша работа, в конце концов! Я подниму военную полицию. Отныне, несмотря на близость фронта, этот город будет подчиняться гарнизонной жизни. Я оговорю некоторые вопросы с командующим армией. Полагаю, что и вам есть с чем обратиться к руководству.

– Я бы хотел обратиться к вам, герр оберст, – чуть улыбнулся майор.

– Слушаю вас.

– Что здесь делают итальянцы? Я имею в виду моряков из 10-й флотилии.

– Мне сказали, что представители союзников прибыли в поисках места для своей базы. Это согласовано с командованием.

– У меня тоже есть такая информация, герр оберст, – кивнул майор и, наклонившись вперед, понизил голос. – Сегодня на рассвете итальянские пловцы потеряли трех человек. Даже учитывая, что город прифронтовой, как вы изволили выразиться, герр оберст, в черте города мы не имеем потерь среди армейских чинов. А союзники в акватории города несут потери. Что они ищут, герр оберст? И с кем они столкнулись под водой? С русскими пловцами? Вы понимаете, что все это значит?

– Все я знаю, Штанге, и все понимаю! – едва сдерживая раздражение, повысил голос Клее. – Русские диверсанты пытаются прорваться в наш тыл. Не исключено, что моряков из 10-й флотилии прислали именно для того, чтобы обезопасить нас с моря. Если у русских имеются такие же подразделения боевых пловцов, как у итальянцев, то помощь союзников нам очень кстати.

– Мы не располагаем сведениями о подобных подразделениях у русских, – покачал майор головой. – Давайте говорить откровенно, герр оберст. Это в наших общих интересах. Нужно понять, что происходит.

– А не проще вам поговорить с союзниками? – не удержался от ехидного замечания Клее. – Что мешает адмиралу выяснить этот вопрос? Это же братство моряков![2]

– Я непременно передам адмиралу ваше пожелание. – Штанге поднялся из кресла, взял со стола свою фуражку и коротко кивнул.

Сбегая вниз по ступеням, майор сосредоточенно думал о поведении Клее. Или оберст в самом деле ничего не знает, или по каким-то причинам предпочитает хранить сведения даже от абвера? Но ведь итальянцы что-то ищут? Или они прибыли, чтобы узнать, что ищут русские? Кто из них ищет, а кто пытается помешать? И какими разработками занимался Научно-исследовательский центр гидродинамики? Архив вывезен, личные дела сотрудников вывезены. Информации крохи, но все же удалось узнать, что у центра был свой небольшой флот в несколько катеров. И самый большой из них, «Катран», исчез незадолго до захвата города. Где он сейчас? Где его экипаж? Участвовал ли «Катран» в каких-то испытаниях?

«Русские обязательно будут искать то же, что и я, – подумал Штанге. – Но начали они активно – итальянцы понесли существенные потери в первой же стычке. А может, не первой? Затонувший баркас недалеко от берега в районе Анапы – там все произошло. Но, судя по всему, никто там ничего не нашел, раз итальянцы еще здесь. А может, русские взяли с баркаса все, что нужно, и ушли? Сомнительно. Нужны данные обо всех затонувших судах от Таманского полуострова до Новороссийска».

Встреча должна была произойти возле старой водонапорной башни, где образовался стихийный рынок. Здесь не было строений, нет и следов разрушений – битого кирпича и обломков строительных конструкций. Часть пустыря заросла диким кустарником. На другой его стороне сейчас расположились старики и старухи, несколько женщин с детьми, подростки, снующие между ящиками и просто расстеленными на траве газетами. Народ толпился, разговаривал, рассматривал товар, торговался. Продавали все: от старой поношенной одежды до продуктов. В основном овощи и фрукты. Кто позапасливее, выложил мясо и даже довоенные папиросы.

Шелестов в стоптанных ботинках и старом плаще посматривал по сторонам из-под козырька низко надвинутой на глаза кепки. Чтобы слиться с небольшой толпой стихийного рынка, нужно прежде всего не выделяться. Если здесь неожиданно появится молодой крепкий мужчина, это сразу бросится в глаза. Такой человек должен быть на фронте. Или, если он специалист какого-то предприятия или учреждения и имеет бронь, он должен быть в эвакуации. Иначе что такой делает в оккупированном городе? И кто он?

Максим старательно хромал, изображая инвалида. Он сутулился и делал страдальческое, усталое лицо. Связной уже должен был явиться, но Шелестов пока не видел старика с седой бородой и котомкой, на которой была пришита алая в белую полоску заплата.

А если он не придет? Максим старался не думать о плохом, но тревога в его душе постепенно нарастала. Времени на операцию очень мало, враг может узнать о торпеде раньше и успеть захватить ее. Пока есть возможность уничтожить объект так, чтобы фашисты не догадались о его существовании, нужно успеть это сделать.

Если связник от партизанского отряда сегодня не явится, то контакта не будет еще три дня. И три дня пропадут впустую. А если враг что-то пронюхал? Если советских разведчиков здесь ждут? Тогда времени нет совсем.

Связь с партизанским отрядом была нужна по многим причинам. Платов в Москве это тоже понимал. Фактически заложенные базы и подготовленные люди имелись под Новороссийском и в Тамани еще с начала этого лета. Руководство НКВД прекрасно понимало, что неудача под Москвой заставит Германию искать ресурсы для продолжения войны. А для этого им будут нужны плодородные земли, уголь, нефть и железная руда. Значит, главной целью наступления станет юг страны: Украина, Кавказ, Закавказье. И что сейчас происходило в Сталинграде, было лучшим доказательством этого предположения.

Что-то незримо изменилось на рынке. Шелестов еще не увидел ничего подозрительного, но уже почувствовал напряжение. Стараясь не делать резких движений, он попятился назад, прикрываясь кустом сирени. Вот оно что! На рынке появились четверо, нет, пятеро странных людей. Ношеные, но вполне добротные пиджаки, брюки заправлены в сапоги. Хорошие сапоги, почти новые и даже недавно чищенные гуталином. Одинаковые серые кепки надвинуты на лоб. Руки в карманах, головы крутятся, как на шарнирах, вправо и влево.

Немцы! Абвер или гестапо? Почему здесь? Что им тут нужно? Неужели получили информацию о встрече? Надо уносить ноги, пока есть возможность. Лишь бы связник не пришел, лишь бы его здесь не было. И будет ли теперь связь после такого провала, неизвестно. Не пострадал бы партизанский отряд. Да и над группой