В отношениях с союзниками было много проблем. Военный представитель Британии генерал А. Нокс являлся сторонником решительной, бескомпромиссной борьбы с большевиками, а Локкарт был убежденным сторонником сотрудничества с ними. В донесениях союзных представителей в России бросается в глаза их абсолютное незнание антибольшевистского лагеря. В посланиях в Лондон Локкарт утверждал, что СВР был основан Савинковым, Нуланс делал ту же ошибку: «Единственным человеком действия в Союзе Возрождения России был знаменитый Б. Савинков»[76]. Вообще иностранцы относились к Савинкову во много раз более восторженно, чем русские, хорошо знавшие ему цену[77]. Неудивительно, что союзники, совершенно запутавшись в стремительно меняющейся обстановке постреволюционной России, мало чем могли помочь антибольшевистскому подполью.

Деньги для помощи бесчисленным подпольным организациям союзники находили без проблем в самой России. Попытки получить деньги у русских торгово-промышленных кругов заканчивались полным провалом у всех подпольных организаций различных направлений и даже для посланных специально с этой целью в Москву представителей Добровольческой армии. Но союзники решали эту проблему очень просто. Деньги у российских капиталистов можно было получить, гарантируя возврат хотя бы части этой суммы на Западе. Локкарт рассказывал: «Хотя банки и были закрыты, а все операции с иностранной валютой незаконны, денег все же легко было достать. Много русских имели скрытые запасы денег в рублях. Они должны были обменять их на письменные обязательства о выплате в Лондоне»[78].

СВР планировал поднять восстание в Петрограде, но разоружение его ударной силы – Морской минной дивизии сделало это восстание невозможным. Сильная организация СВР действовала в Вологде. Она находилась в тесном контакте с посольствами союзников, переехавших из Москвы в Вологду. Союзники финансировали вологодское отделение и обещали высадить десант в Архангельске. О руководителях организаций в Вологде и о будущих членах Верховного управления Северной области (ВУСО) Чайковский писал: «Это были мои старые знакомые – Сергей Семенович Маслов и Яков Тимофеевич Дедусенко. С первым меня связывала в прошлом совместная работа в кооперативном деле, именно в Северной области и в Совете Крестьянских Депутатов в Петербурге, а со вторым в Союзе Городов во время войны . Более подходящих по своим способностям и прошлому опыту кандидатов для организации Северной области трудно было подыскать. При этом, хотя оба они были правыми с.-р., но не делали из своей партийности альфы и омеги своей общественной работы, а подчиняли ее служению Родины и общечеловеческим задачам. Центром их организации была Вологда, откуда они вели свое дело в Архангельске и Вятке. Уже тогда они предлагали мне принять более близкое участие в устроении Северной области . Но мне тогда это предложение казалось несерьезным, как несовместимым с обязанностями, возложенными на меня Союзом Возрождения, и я отказался. Так дело обстояло до самого приезда в Вологду по пути в Сибирь.

К этому времени стало известно, что в Мурманске уже находится союзная эскадра и что в Архангельске можно ожидать союзного десанта в ближайшем будущем. В Вологде в это время у них уже была довольно обширная межпартийная организация, состоящая из с.-р., кадет и объединенных н. с.»[79].

СВР в Вологде установил связь с офицерской организацией полковника Курочкина и польскими легионерами. Из Петрограда в Вологду были переброшены офицеры – члены СВР. Некоторые из них поступили на службу в штаб командующего Северо-Восточным участком завесы М. С. Кедрова. Первоначально Чайковский решительно отказывался от предложения возглавить будущую власть в Архангельске. Он приехал в Вологду, по его свидетельству, «чтобы ликвидировать свои личные дела»[80]. Но затем «дедушка русской революции» Чайковский дал себя уговорить «бабушке русской революции» Е. К. Брешко-Брешковской. После двухнедельного пребывания в Вологде он отправился в Архангельск. П. А. Сорокин, сопровождавший Чайковского часть пути, вспоминал: «В конце июня Николай Чайковский отбыл из Вологды на пароходе. Я изменил внешность и присоединился к нему в Устюге. Наш путь в Архангельск был опасным предприятием. Если бы коммунисты узнали, кто мы, нам пришлось бы по-настоящему туго. За три дня путешествия на пароходе мы несколько раз едва избегали опознания . В конце концов мы решили, что Чайковский продолжит свой путь, а я вернусь в Устюг, чтобы закончить подготовку к свержению местных коммунистических властей в Устюжско-Котласском регионе»[81].

В Архангельске Чайковский с головой ушел в подготовку переворота. В письме дочерям в Англию от 14 августа 1918 г. он описывал свою жизнь в Архангельске до переворота: «Я приехал сюда в середине июля. Больше трех недель мне пришлось жить здесь под фальшивым именем с измененной внешностью, в то время как подготовка свержения большевистской власти шла под моим председательствованием. Это было очень трудное и рискованное приключение, которое могло очень легко закончиться фатально»[82].

Чайковский и другие руководители СВР являлись далеко не единственными противниками большевиков, приехавшими в Архангельск. В Петрограде было большое число офицерских организаций, в основном правых взглядов, но в большинстве считавших, что необходимо продолжать борьбу с немцами совместно с союзниками. Деятельность их сводилась к накоплению сил и средств и к отправке офицеров в центры антибольшевистской борьбы. Наиболее инициативные члены этих организаций понимали бесперспективность продолжения деятельности и искали новые пути борьбы с немцами и большевиками. Одним из таких офицеров был капитан 2-го ранга Георгий Ермолаевич Чаплин. Боевой офицер, начавший военную карьеру с участия в Русско-японской войне, куда он отправился добровольцем, оставив учебу в Санкт-Петербургском технологическом институте. В годы Первой мировой войны он воевал на английской подводной лодке, а затем командовал миноносцем «Михаил Архангел». Блестяще владея английским языком и будучи для англичан своим человеком, он установил тесные связи с английским морским атташе, сторонником решительной борьбы с большевиками командором 1-го ранга Ф. Кроми. Первоначально он хотел продолжить войну в составе британского военного флота, но вскоре переговоры с Кроми и другими военно-морскими представителями союзных держав приняли совсем иное направление. Опасаясь сдачи Балтийского флота немцам, союзники предложили Чаплину взорвать русские корабли. К тому же их беспокоило намерение «немцев занять на Мурмане бухту Печенегу для устройства там же базы для подводных лодок»[83]. В конце концов, было решено, что Чаплин организует отправку офицеров в Мурманск для усиления сил союзников. Чаплину наряду с энергией, храбростью, организаторским талантом были свойственны удивительное легкомыслие и преувеличенное самомнение. Он верил, что ему принадлежала инициатива занятия союзниками Архангельска: «Тогда же мной было поставлено, а союзниками принято непременное условие – занятие ими также и Архангельска в расчете создать под их охраной новый безопасный район для создания Белой армии»[84]. Было решено, что Чаплин отправится в Архангельск для подготовки переворота, а организация в Петербурге будет заниматься подбором людей для переброски в Архангельск. Чаплин пытался найти офицеров, готовых отправиться вместе с ним в Архангельск, но его ждало разочарование. Он писал: «На большинство наших предложений ехать на север следовал вопрос о том… сколько мы в состоянии платить жалованья и… отказ»[85]. Он смог уговорить отправиться на Север только 20 человек.