компактное Политбюро ЦК ВКП(б) было преобразовано Хозяином в аморфный Президиум ЦК КПСС. — С. В.) в сборе, мы будем решать вопрос о Хрущеве сегодня, — решительно заявил собравшимся Каганович.

Однако блицкриг не удался. Жуков, Фурцева, Брежнев и Микоян вступили в решительный бой, отстаивая необходимость вызова всех членов Президиума, всех кандидатов, секретарей ЦК — для обсуждения вопроса о первом секретаре ЦК. И сумели настоять на своем.

Таким образом, первую баталию выиграли руководитель партийного аппарата и его соратники. После продолжительного протеста со стороны ряда членов Президиума, кандидатов в члены Президиума и секретарей ЦК было решено заседание Президиума продолжить в следующие дни, вызвав на него товарищей, не находившихся в Москве[135]. А время работало на Хрущева, сумевшего, как это сделал в двадцатых годах покойный Хозяин, расположить к себе секретарей региональных парторганизаций.

Леонид Млечин, справедливо отметив, что первоначальный «расклад» сложился отнюдь не в пользу Хрущева, поскольку «семью голосами против четырёх Президиум ЦК проголосовал» за его снятие с поста первого секретаря, обвинил Никиту Сергеевича в нарушении партийной дисциплины и неподчинении «решению высшего партийного органа»[136]. Парадокс-то в том и состоял, что высшим органом КПСС, по Уставу, был как раз Центральный комитет, а не Президиум ЦК, поэтому с формальной точки зрения Хрущев ничего не нарушил. Напротив — нарушили те его противники, которые отказывались перенести вопрос в ЦК.

* * *

Распространены версии о том, как, будучи кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, Екатерина Фурцева, словно «в полудетективном сюжете, время от времени стала покидать зал заседаний. А выходила она, как потом оказалось, чтобы позвонить председателю КГБ Серову и секретарю ЦК Игнатову, призывая их прийти на помощь Хрущеву. Игнатов сумел поднять 20 членов ЦК»[137]. Насколько данные о роли Екатерины Алексеевны в сборе цековской группы соответствуют действительности — сказать сложно. А что точно можно сказать, что именно этот рассказ дал начало легенде о никогда не существовавшей в природе «группе Игнатова», которая привиделась в кошмарном сне то ли Никите Хрущеву, поделившемуся своими домыслами с сыном — Сергеем Никитовичем, то ли (что более логично) Фролу Козлову, которому было важно убедить первого секретаря ЦК в реальном существовании мифической угрозы.

Так или иначе, в пятницу 21 июня делегация из двадцати членов и кандидатов в члены ЦК КПСС отправилась на заседание Президиума со следующим заявлением, подписанным несколькими десятками членов и кандидатов в члены ЦК: «Нам, членам ЦК КПСС, стало известно, что Президиум ЦК непрерывно заседает. Нам известно, что вами обсуждается вопрос о руководстве Центральным комитетом и руководстве Секретариатом. Нельзя скрывать от членов Пленума ЦК такие важные для всей партии вопросы»[138].

Особенно интересовал «рядовых» цекистов вопрос о руководстве Комитетом государственной безопасности[139]. Поскольку все они знали, как в ходе Июньского 1937 года пленума ЦК ВКП(б) тогдашних членов и кандидатов в члены ЦК, избранных «съездом победителей», арестовывали прямо в кулуарах то ли с попустительства, то ли с одобрения членов Политбюро Вячеслава Молотова и Лазаря Кагановича.

В 1957 году «ходоков»-цекистов сперва приняли четыре члена Президиума ЦК КПСС: Хрущев, поддерживавший его Микоян, Ворошилов и Булганин, который по-прежнему председательствовал на заседаниях Президиума[140]. Явление двадцати цекистов на заседание Президиума вызвало бурю негодования у старых сталинских соратников.

Первые «ходоки»-цекисты ушли несолоно хлебавши, но когда основная масса высших (по Уставу) руководителей партии узнала, что двадцатку не приняли, она выделила вторую группу — в составе 15 человек.

Позднее (2 июля) один из первых «ходоков», кандидат в члены ЦК КПСС, министр лесной промышленности СССР Георгий Михайлович Орлов, поведал на собрании актива Московской городской организации КПСС:

— В пятницу, 21 июня, когда мы, члены и кандидаты в члены ЦК нашей партии, находящиеся в Москве, собрались вначале в ЦК и обратились в Президиум с просьбой о созыве Пленума и о том, чтобы не решать вопроса о руководстве Комитетом [государственной безопасности], и затем, когда мы пришли в Свердловский зал, каждый из нас был готов на всё, чтобы дать отпор зарвавшимся антипартийным заговорщикам[141].

Президиум сессии Верховного Совета СССР. Среди членов Президиума во втором ряду (слева направо): Л. И. Брежнев, А. И. Микоян, М. А. Суслов, А. Н. Косыгин, Н. Г. Игнатов, Е. А. Фурцева. 1959 г. [ЦГА Москвы]

Причина решимости рядовых цекистов ясна: в случае победы группы Молотова со товарищи песенка тех, кто просил о перенесении вопроса на пленум, была бы спета.

— Я не сомневаюсь в том, что если [бы] они захватили власть, то они арестовали бы в скором времени не только т. Хрущева, но расправились бы со всеми членами Президиума ЦК, во всеми кандидатами и секретарями ЦК и по примеру 1937–1938 годов организовали бы избиение всех неугодных им кадров во всех областях, краях и республиках, — констатировал позднее Георгий Орлов. — И эту грязную работу возглавляли бы, без сомнения, Маленков, Каганович, Молотов. Они великие мастера в этом деле[142].

Зная характер Вячеслава Михайловича Молотова, второго человека в партии в тридцатых годах, Георгия Максимилиановича Маленкова, сталинского «кронпринца» второй половины сороковых, одного из главных организаторов «Ленинградского дела», и Лазаря Кагановича, железнодорожников которого арестовывали десятками и сотнями, все цекисты прекрасно понимали, что грозило им в случае победы этой «тройки».

На этот раз к уполномоченным вышел Анастас Иванович Микоян. Честно признался, что положение для Хрущева сложилось очень тревожное[143].

Георгий Михайлович Орлов, Дмитрий Федорович Устинов и их товарищи — члены и кандидаты в члены ЦК — решительно заявили:

— Мы не уйдем отсюда, пока нас не примет Президиум ЦК.

За время совещания «рядовых» цекистов инициаторы смещения Хрущева успели поостыть. Как констатировал позднее поддержавший Хрущева секретарь ЦК Аверкий Борисович Аристов, «огонь потух, уверенность в легкую победу исчезла, и даже появился у некоторых товарищей страх перед Пленумом»[144].

Н. С. Хрущев и А. И. Микоян. 1930-е гг. [ЦГА Москвы]

Чтобы окончательно сломить Молотова со товарищи, начал действовать председатель КГБ Иван Серов, под которым также закачалось кресло. Считается, что по согласованию с первым секретарем ЦК Серов самолетами военно-транспортной авиации в срочном порядке доставил в Москву цекистов, которые поддерживали Хрущева[145]. Однако в этом случае совершенно непонятно, чем во время доставки особо ценного «груза» занималась Московская зона ПВО, которая, кстати сказать, напрямую не подчинялась ни Ивану Серову, ни Георгию Жукову.

Несколько иную картину рисует чуть более поздний (от 2 июля 1957 года) доклад Фурцевой на активе Московской городской организации КПСС. По ее заявлению, на четвертый день заседания Президиума ЦК многим членам ЦК, находившимся в то время в Москве, стало известно о том, что случилось нечто неблагополучное и в Президиуме ЦК решаются какие-то сложные вопросы. В столице, как следует из слов Екатерины Алексеевны,