– Если их адмирал шел с попутным ветром, да еще одним генеральным курсом, мы давно безнадежно отстали! – вынужден был признать вице-адмирал Гриен. – Ворочаем на Кадис! Нам следует ждать выговора от императора, а нашим ребятам в Адриатике большой головной боли!

Тем временем корабли Сенявина со свежим фордевиндом летели вперед на всех парусах.

Несмотря на ненастную погоду, свободные от вахты офицеры и матросы часами простаивали на палубе. Вид несущихся под всеми парусами кораблей всегда греет моряцкие души!

На широте Лиссабона хорошо качнуло. На этот раз попали в сильную океанскую зыбь. Укачавшиеся жевали вымоченные в квасе и уксусе ржаные сухари да сосали лимоны. Немного помогало.

Шли под гротом, фоком и марселями в два рифа, делая узлов восемь. Корабли слегка кренило, взбираясь на очередной крутой гребень, они вздрагивали всем корпусом, а катясь вниз, с грохотом рушили своими дубовыми форштевнями пенные верхушки волн.

Каждый день ровно в двенадцать пополудни на палубы выбиралась штурманская братия, чтобы сделать полуденный замер. Пока штурманские помощники отсчитывали хронометрами точное время, сами штурманы сосредоточенно «ловили» секстантами едва различимое в разводьях туч солнышко. Затем, поколдовав над астрономическими таблицами и рассчитав линии положения, докладывали капитанам счислимое место.

Что касается Сенявина, то он время от времени поднимался из своей каюты наверх, чтобы оглядеть походный ордер эскадры и передать капитанам необходимые сигналы. Обедал вице-адмирал обычно в шесть часов вечера. Сам не слишком жаловавший спиртное, всегда имел на столе несколько бутылок хорошего вина. С адмиралом всегда обедал и командир флагманского «Ярослава» Митьков. Кроме него, Сенявин приглашал к своему столу свободного от службы вахтенного начальника и кого-нибудь из мичманов. А потому обед имел, помимо всего прочего, и значение воспитательное. По воскресеньям уже офицеры приглашали отобедать к себе в кают-компанию своего командующего. От приглашения этого Сенявин никогда не отказывался, придавая большое значение общению с подчиненными в неслужебной непринужденной обстановке, каковая обычно складывалась за обеденным столом.

Когда зыбь несколько улеглась, с салингов усмотрен был вдалеке мыс Сан-Висенти. Немедленно взяли обсер-вованное место. К удовольствию штурманов невязка оказалась весьма нечувственной и произошла только от волнения океана. Ночью от эскадры отстал купленный в Англии бриг «Аргус». За него не слишком переживали. Капитан-лейтенант Ераков слыл моряком опытным. Французская эскадра позади, а от местных корсаров бриг всегда отобьется, да и место встречи на случай разлучения оговорено заранее. Догонит!

Спустя сутки слева на траверзе российской эскадры из туманного далека медленно выплыла мрачная Гибралтарская скала.

– Ну, кажется, Атлантика позади! – перекрестились на кораблях.

И вот, наконец, знаменитые Геркулесовы столпы, которыми некогда означался предел Древнего мира. Высоченная утесистая скала, кажется, готовая вот-вот обрушиться на проходящие мимо корабли. На вершине ее среди облаков телеграф, то англичане зорко следят за возможной опасностью. Зеленый берег Андалузии касается узким песчаным перешейком гранитной глыбы Гибралтара. На севере синели горы Андалузские, на юге за проливом – африканские.

Пока корабли входили в местную бухту, мичман Броневский, верный привычке, помечал в своей записной тетрадке все увиденное.

– К чему тебе это, Володька! – окликнул его державший младшую вахту Ртищев. – Все равно академиком не станешь! Не по той дорожке пошел!

– А я для себя помечаю, чтобы на старости хладных лет было что вспомнить! – ответил тот, не отрываясь от карандаша.

– До хладных лет еще добраться надо, что с нашим делом моряцким весьма сумнительно! – вздохнул Ртищев философски, но более уже с расспросами не приставал.

Сгрудившись на палубе, рассматривали российские мореходы главную английскую цитадель на торговых путях. Скала гибралтарская со стороны берега неприступна, а поэтому, чтобы исключить возможность нападения и со стороны моря, англичане выстроили дополнительно несколько фортов. Теперь, для тог, чтобы овладеть Гибралтаром, надобно было положить под ним несколько армий и флотов!

Русские корабли бросили становые якоря под берегом и защитой британских фортов. К всеобщему облегчению, на рейде стояли разминувшиеся с эскадрой ранее «Селафиил» с «Уриилом». Обменялись визитами вежливости с местным начальством. Главный командир Гибралтара вице-адмирал Кейт был вежлив и предельно предупредителен.

– Всем, чем только могу, помогу непременно! – говорил, почесывая тяжелый подбородок.

Кейт уже имел инструкцию всемерно способствовать русским, которых надо было как можно крепче втянуть в войну на Средиземноморье. Для этого велено было не жалеть ничего!

Моряки осмотрелись, дух перевели. Открыли верхние порты и прочистили пушки холостыми выстрелами на тот случай, если у французов еще раз появится желание испытать судьбу. Но ничего не появилось. Несколько маячивших под африканским берегом фрегатов предпочли удалиться под защиту своих фортов.

Просушили трюмы. Несмотря на парусиновые виндзейли, пропущенные сверху в открытые люки для притока свежего воздуха в нижние палубы, в трюме все равно стоит тяжелый запах сырости, смолы, человеческих тел, затхлой воды и крысиного помета. Немного ослабить тяжкий дух – уже радость! Сырость сушили горящими угольями в закрытых жаровнях, курили благовонные травы и древесную смолу. Затем отправили шлюпки за свежей водой и зеленью.

Пользуясь возможностью, свободные от вахты офицеры запросились на берег. Сенявин разрешил. Гулять в Гибралтаре особенно негде, да и не по карману. А то, что по горам полазят да укрепления осмотрят, то только на пользу пойдет.

Броневский с друзьями залез на гору и там, к несказанному удивлению, узрел следующую надпись: «Здесь был Василий сын Иванов, родом из города Костромы и плевал я с сей скалы на всея, а в кого не попал, тому мое почтение». Слова эти душевные мичманов российских столь порадовали, что плюнули они все разом со скалы в волны далекие и тут же дружно взялись за кортики, чтобы и свои автографы на местных камнях запечатлеть.

Пополнив припасы, Сенявин, не задерживаясь ни дня, дал команду выбирать якоря. Заскрипели шпили, выхаживая канаты, матросы натужно наваливались грудью на отполированные лодонями вымбовки.

Несмотря на слабый ветер, попутное течение под африканским берегом само влекло российские корабли в Средиземное море, только успевай у штурвала управляться! Воды Атлантики, вторгаясь в Средиземное море, еще долго сохраняли свой черный цвет. По атлантической воде курс и держали.

Многоопытный Сенявин был весьма озабочен здоровьем людей. Переход из северных широт в южные всегда грозит массовыми болезнями: скорбутом и простудами. Чтоб этого не допустить, велел командующий чаще, чем обычно, проветривать корабельные трюмы, окуривать ежедневно палубы уксусом и порохом, строжайше соблюдать чистоту и опрятность как кораблей, так и экипажей. По верхней палубе денно и нощно ходил унтер-офицер, смотрящий, чтобы никто в мокром платье и с непокрытой головой не ложился спать. Цедильные камни и машины для очищения воды работали безостановочно, очищая портящуюся воду. Благодаря всему этому массовых болезней пока удавалось избегать.