– Тогда слухам о генеральном бое можно верить вполне! – кивнул Сенявин. – Лорд Нельсон французов из своих рук не выпустит! Мы с ним еще в прошлой средиземноморской кампании знались! Однако что касается судьбы войны, то здесь, думаю, до полной победы еще далеко. Сила Наполеона не во флоте, а в армии, и эта армия пока непобедима!

Новость о возможной большой битве англичан с французами была весьма кстати.

– Если известие таковое правдиво, то наша задача значительно облегчается! Ибо будет флоту якобинскому нынче не до нас! – высказал здравую мысль вице-адмиралу командир «Ярослава» капитан 1-го ранга Митьков.

– Наберемся терпения и подождем официальных известий! Пока же до выяснения обстановки лучше постоять на Спитхете! – подумав, решил Сенявин. – Наша цель – не драка с французами в Атлантике, а удержание острова Корфу в море Средиземном!

Затем моряки отмечали день рождения вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Теперь уж русская эскадра украсилась национальными флагами и палила полутора десятками залпов. Чтобы сделать приятное, адмирал Монтегю в ответ палил сразу из двадцати одной пушки!

– Чего это англичане нынче такие предупредительные? – спросил стоящий на вахте «Уриила» мичман Мельников своего вахтенного начальника лейтенанта фон Платера.

– Ас того, мой друг Григорий, что уж больно радостно им, что мы вперед их в драку с Наполеоном лезем! От того и вся их предупредительность будет! Помяни мое слово, когда надобность в нас минует, они и головы в нашу сторону не повернут!

К стоящим российским кораблям ежедневно с раннего утра спешили от берега шлюпки. Это местный портовый люд бросился за поживой. Толстые торговки, как заправские шкипера, лихо швартовались к бортам и наперебой предлагали зелень, сливки и яблоки. Трактирщики зазывали в свои заведения, лавочники вручали билеты с перечнем товаров и цен. Театральные содержатели, напомаженные, а потому неестественно бледные, будто выходцы из мира иного, приглашали удостоить посещением сцену. Потом подошли баржи снабженческие от командира порта. Одна с мясом и овощами, другие с водой. Внимание и забота хозяев были просто исключительными!

Ближе к вечеру от берега отвалил пузатый бот с сотней расфранченных девиц легкого поведения. Эти ехали на эскадру с весьма конкретными намерениями. Но девицам не повезло. В отличие от англичан, на российском флоте с их промыслом все обстояло куда как строго. По петровскому уставу посещать корабли разрешалось только женам, да и то только с вечера до пробития зори и исключительно в своих портах. А потому перегруженному боту пришлось повернуть восвояси, к большому неудовольствию девиц, как, впрочем, и столпившихся на палубах матросов.

Быстро приняли от продавцов и вспомогательные бриги. Первый с восемнадцатью 12-футовыми пушками Сенявин решил именовать «Фениксом», памятуя о сказочной птице, которая, будучи даже сожженной, всякий раз возрождалась из собственного пепла. Начальствовать над «Фениксом» был определен капитан-лейтенант Соль-менев, специально для этой цели взятый из Кронштадта. Второй из бригов, вооруженный дюжиной каронад, принял под команду капитан-лейтенант Ераков. Этот бриг наименовали «Аргусом». Одновременно используя расположение англичан, Сенявин закупал на их складах все, что только могло пригодиться на кораблях: громоотводы и новоизобретенные машины для очищения воздуха в трюме, атласы Средиземного моря и портоланы, краску и олифу, скипидар, блэкварниш и спирт, инструменты слесарные, зрительные трубы, лекарства. Помимо этого, наняли на службу английских лекарей и подлекарей. Зарплату им положили преогромную: первым по тысяче шестьсот рублей в год, а вторым по восемьсот.

– Дороговато коновалы иноземные нам обойдутся! – отговаривали вице-адмирала.

– Жизнь подчиненных мне дороже! – отвечал тот. И снова праздник. На сей раз хозяева праздновали двухсотлетнюю годовщину открытия некого заговора бунтовщиков, замышлявших взрыв парламента.

– Ну и дела! – пожимали плечами гости. – Уж два века прошло, а они все радуются! Видать, шибко их тогда припугнули!

Англичанам было от чего радоваться и веселиться: прибытие союзной российской эскадры в Средиземное море снимало огромную головную боль. Ведь русские готовились взять на себя всю черновую работу в Адриатике, оставляя британцам возможность сосредоточиться на делах процветания собственного благополучия.

* * *

Чтобы стоянка была не в тягость командам, командующий решил отпускать на берег как офицеров, так и матросов. Мичман Броневский, едва дождался своей очереди, чтоб поглядеть землю английскую.

Через три дня Володя, несмотря на дождь и пасмурность, первой же шлюпкой съехал на берег с тремя такими же, как он, любопытными сотоварищами. Меж собой решили для начала прогуляться по городу, а затем отобедать в каком-нибудь приличном трактире. Едва ступили на причальную стенку, как первая неожиданность. В дымину пьяный рыжий матрос тут же прицепился к офицерам с просьбой разрешить ему побиться с одним из наших гребцов в «боксы». Наши были явно тоже не против драки, но офицеры им того не позволили, чем расстроили и гребцов, и рыжего англичанина.

– Ладно, пока мы при службе! – сообщили англичанину здоровяки загребные, когда офицеры удалились. – А вот завтра у нас вольная на весь день, тогда и приходь сюды поутру, посмотрим у кого кулачки крепче!

– Йес! йес! – обрадованно замахал руками «боксер» и, петляя ногами, поплелся куда-то вглубь порта.

– Кажись, не понял по- нашему! – расстроился кто-то из матросов.

– Еще как понял! – заверили его остальные. – Ишь, как обрадовался, что даже есть побежал, это значит, чтоб силу к завтрему накопить!

– Ежели так, значит, не зря на берег съездим: и погуляем и подеремся! – обрадовался загребной. – Вот эн-то я понимаю – жизнь!

Из воспоминаний участника плавания: «Матросы, наши удивительным образом уживаются с англичанами. Они, кажется, созданы друг для друга. Встречаясь в первый раз в жизни, жмут друг другу руки, и если у кого есть копейка в кармане, тотчас идут в трактир, усердно пьют, дерутся на кулачках и, выпив еще, расстаются искренними друзьями. Ничего нет забавнее, как слышать их,разговаривающих на одном им понятном языке. Часто, не останавливаясь, говорят они оба вдруг, один по-английски, другой по-русски, и таким образом весьма охотно, по нескольку часов кряду, беседуют о важных предметах…»

Пока гребцы мечтали о завтрашней гулянке, Броне-вский с друзьями уже фланировал по Портсмуту. Шитые офицерские мундиры явно привлекали внимание, и народ толпами сбегался посмотреть на русских. Молоденькие англичанки в капотах и соломенных шляпках с корзинками в руках жеманничали и строили глазки. Наши подмигивали: мол, мы ребята не промах! Однако знакомству мешали вездесущие мальчишки. Эти прыгали вокруг и орали во все горло: – Рашен добра! Рашен добра!

– Таковое внимание к скромным нашим особам, конечно, приятно, однако создает определенные неудобства! – наклонился к уху мичмана Ртищева Броневский. Тот согласно кивнул: – Авось привыкнут!