По моим представлениям, ждать мне предстояло не меньше часа, который я решила посвятить дальнейшим упражнениям в аналитике.

Я вновь начала проверять жизнеспособность версии о причастности Дениса Маркова. В чем-то Влад прав — оскорбленная гордость может стать причиной непредсказуемых поступков, даже непоправимых. А я уже имела удовольствие созерцать инспектора Маркова в ярости. И что могло помешать Маркову нанять сообщника, который по его замыслу должен был отвезти Ольгу к тому самому котловану, на дне которого ей было суждено найти свою могилу? Кто лучше Маркова мог знать все эти детали? Местный мент, как выразился злополучный Влад. Вернее, местный мент — это тот самый отчим, участковый Колыванов. Он ведь мог проконсультировать своего горячо любимого пасынка, фактически сына, как именно будет рассуждать следствие. Именно так, как изложил мне Андрей Мельников. Взбалмошная девчонка внезапно удрала с собственной свадьбы, помчалась домой, не разбирая дороги, и как закономерный итог — сломала себе шею. И сама получила по заслугам, и другим наука — будут знать, как отвергать брутальных ухажеров, со знанием дела пинающих стулья. Отказаться от этой версии было трудно, очень уж подозрителен был этот дуэт «отчим — пасынок».

Да, и еще подросток. Второй сообщник, завербовать которого проще простого. Надо его найти во что бы то ни стало. Только так можно узнать, кто заказчик. Теперь вся надежда на Оксану, расторопную предприимчивую девчонку. Сплетницу и оторву, если опять-таки верить Владу. Но верить его словам у меня не было оснований. Оксана мне нравилась, и я всерьез на нее рассчитывала.

Да, а что если ни Марков, ни ревность и прочие высокие материи здесь не при чем? Может, в смерти Ольги были заинтересованы ее сослуживцы? Оксана уверяла, что ее покойная подруга была хорошим специалистом, наверняка начальство к ней благоволило. У таких сотрудников обычно масса завистников, это неизбежно. Посетить «Элайт-классик», где работали Влад и Ольга, я собиралась в самое ближайшее время. Конечно, наивно полагать, что кто-нибудь из сослуживцев начнет поливать покойную Ольгу грязью, едва я появлюсь на пороге. Разумеется, большинство будет изображать вселенскую скорбь. Однако я уже привыкла доверять своему особому чутью на всякого рода фальшь. Чутью, столь редко меня подводившему, что я была уверена — окажись злодей среди сотрудников клуба «Элайт-классик», он моментально себя обнаружит.

Между тем объект моего наблюдения вышел из здания аэропорта, держа в левой руке объемистый чемодан. На его правой руке буквально повисла какая-то дорого и, на мой взгляд, безвкусно одетая дама. По мере приближения этой парочки мне удавалось разглядеть новые подробности. Так, чемодан темно-бордового цвета в руке Влада был из тисненой кожи, явно очень дорогой. Похоже, в нем уместился весь багаж незнакомой путешественницы, поскольку никакой другой поклажи у парочки не было.

Спутница Влада, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении холеной полной брюнеткой лет пятидесяти, буквально не отлипала от него. Она покровительственно и вместе с тем ласково вглядывалась в его лицо, сам же Влад несколько смущенно улыбался, опустив глаза. Они о чем-то говорили, но о чем именно, я, естественно, не могла расслышать. Недостаток дистанционного наблюдения.

Кто же эта женщина? Мать? Но Оксана говорила, что Влад сирота. Может быть, какая-нибудь родственница из провинции. Например, тетушка, заменившая ему мать, и теперь взрослый Влад ее стесняется? Почему бы нет, не такая уж это редкость.

Тем временем парочка прошествовала в непосредственной близости от моей машины, и я отчетливо разглядела бирки на бордовом чемодане. Аэропорт Домодедово. Значит, загадочная дама прилетела вечерним рейсом из Москвы.

Черный седан вырулил со стоянки аэропорта, и я, соблюдая меры предосторожности, двинулась за ними. Мне было важно выяснить, что это за дама и какое отношение она имеет к Владу. Может статься, что это бросовая информация, и я лишь даром потрачу время. Однако Влад явно решил скрыть от меня сам факт существования этой матроны. Иначе почему бы ему прямо было не сказать, что он торопится в аэропорт встречать свою, допустим, тетку, и продолжение нашей беседы лучше отложить до другого раза? Так нет же, вместо этого он буквально вертелся ужом на сковородке, но ни словом не обмолвился о предстоящей поездке в аэропорт. Что-то за этим кроется, и я теперь намерена выяснить, что именно.

Седан держал путь в юго-восточном направлении, и я заподозрила, что Влад вез свою спутницу в Подлесное — закрытый поселок, вплотную примыкающий к городской черте. Еще в начале девяностых этот пригородный район облюбовали тогдашние тарасовские нувориши для строительства своих коттеджей. С тех пор поселок, а по сути еще один городской район, стал считаться элитным, а потому малодоступным для прочих категорий населения. За это время многие первооткрыватели Подлесного отбыли в чуждые пределы, распродав свою элитную недвижимость, вместо них там обосновались другие хозяева жизни, однако за Подлесным прочно закрепилась слава самого пафосного района Тарасова, купить жилье в котором под силу разве что небожителям.

На подъезде к поселку я решила остановиться на безопасном расстоянии, естественно, чтобы не засветиться на камере видео- наблюдения. Ведь все было организовано, как полагается — вооруженная охрана, въезд только по пропускам, ограда все с теми же камерами по периметру. В общем, все то, что при реальной угрозе окажется, как всегда, абсолютно бесполезным. На территории поселка уже случалось несколько громких убийств, так и оставшихся нераскрытыми. Естественно, всю команду охранников во главе с руководством с треском выгоняли, камеры заменяли на новые, якобы более эффективные. Однако в каждом последующем случае это ровным счетом ничего не меняло. Кончина очередного вставшего кому-то поперек дороги чиновника или бизнесмена словно подтверждала народную мудрость — если кому-то будет нужно, то… Ну далее понятно.

И все же счастливые обладатели коттеджей в Подлесном продолжали с наивным упорством верить в чудодейственную силу профессиональной службы охраны, высокого забора с видеофиксацией со всех возможных ракурсов и прочие дорогие игрушки, ежемесячно влетавшие их обладателям в неплохую копеечку.

И теперь я, пробираясь на территорию поселка через лаз, который найдется в любом, даже сверхсовременном ограждении, в который раз убеждалась в справедливости народного изречения. Мне удалось проникнуть на территорию Подлесного в то самое время, когда автомобиль Влада почти поравнялся с местом моего укрытия, — я притаилась за живой изгородью, состоящей из аккуратно подстриженных кустов кизильника. Через пару десятков метров машина остановилась у крыльца небольшого особняка с мансардой, выкрашенного светло-кремовой краской. Я проворно перебралась к нужному пункту, пробираясь буквально полуползком, и затаилась поблизости от задней стороны дома.

Теперь мне не было видно ни самой машины, ни выходящих из нее пассажиров, но я отчетливо слышала, как Влад и его спутница выбрались из салона и, переговариваясь на ходу, направились к дому. Вот они взошли на крыльцо, хлопнула входная дверь, и все стихло. Через полминуты свет вспыхнул в ближайшем окне, как раз с той стороны, где я и затаилась. Окно более чем наполовину закрывала приспущенная римская штора. Еще через пару секунд загудел кондиционер. Хозяйка коттеджа, видимо, была противницей традиционного проветривания, в котором, конечно же, нуждался простоявший некоторое время взаперти дом. Что ж, тем лучше.