Выбросив окурок, Смолин поднялся со своего насеста и махнулрукой. Завидев его, Извольский ускорил шаг, подошел, глянул на часы, виноватопожал плечами:

— Места нигде не нашел, только и удалось втиснуться упроезда…

— Да ладно, — добродушно сказал Смолин. — Мыс вами, в конце-то концов, не шпионы, которым в минуты-секунды уложиться нужно,иначе сорвется все…

— Привезли?

— А как же, — сказал Смолин. — Какдоговаривались. У нас, как в аптеке…

Он приоткрыл заднюю левую дверцу малыша «Витца», досталоттуда длинный сверток из плотной белой бумаги, старательно перемотанный вчетырех местах широким прозрачным скотчем. Держа за середину, протянул доценту:

— Владейте. Стулья против денег…

— Ах да! — спохватился тот, неловко зажав свертокпод мышкой, полез за бумажником. — Я ведь вам шесть должен?

— Именно, — сказал Смолин со светской улыбкой.

Приняв у клиента шесть пятисоток, развернул их веером,пересчитав одним взглядом, сложил купюры пополам и небрежно сунул в нагрудныйкарман куртки. Вокруг царили полное спокойствие и обыденность.

— Ну, я пошел?

— Заходите, если что, — сказал Смолин. —Всегда готов.

Глядя вслед удалявшемуся со свертком под мышкой доценту, онпочувствовал разочарование: вот на три метра отошел, на пять, этак совсемуйдет…

Оп-па!

Показалось, что вся толпа совершенно мирного народа, сновавшеговокруг, вдруг развернулась и кинулась на Смолина. Показалось, конечно: всего-тодвое крепеньких молодых организмов в штатском, самого невинного вида, метнулиськ нему, крепко сцапали за запястья и негромко сообщили, что следует стоятьспокойно и не дергаться, потому как они, организмы эти, имеют честьпредставлять собою шантарскую милицию.

Еще двое из того же разряда «хрен подумаешь», проворнопритормозили доцента Извольского, предъявив в развернутом виде внушительнуюкрасную книжечку. И еще трое в цивильном сомкнулись вокруг на тесномпространстве меж капотами-багажниками припаркованных машин и железной оградкой.

А там и вынырнул неведомо откуда бравый майор, товарищЛетягин, приблизился не спеша, вразвалочку, с невыносимо довольной рожейзаядлого охотника, наконец-то уцапавшего дичь. Ухмыльнулся вовсе ужторжествующе:

— Какая встреча, гражданин Смолин!

— Вообще-то, если помните, Гринберг, — сказалСмолин, смирнехонько стоя на прежнем месте, даже и не пытаясь высвободитьзапястья из железной хватки добрых молодцев.

Он видел, как Извольский что-то жарко доказывает, со всеминтеллигентским пылом возмущается, определенно права качает, — хотя отправоохренителей любой страны в такой ситуации фиг отбрешешься… Как ни дергалсядоцент, его все же препроводили в совершенно штатскую «Волгу», стоявшую тут же,крайней в ряду.

— Ах да, запамятовал… — пожал плечамимайор. — Какая встреча, гражданин Гринберг… Боюсь, пройти придется, благовсего-то два шага…

Он показал в сторону серого здания УВД. Смолин видел отсюда,что там, у парадного входа, уже остановилась «Волга», и из нее высаживали всееще бурно жестикулировавшего доцента.

— А собственно, на каком основании?

— Василий Яковлевич… — протянул Летягин с веселойукоризной. — Ну что вы, в самом деле… Солидный человек, две ходки имеете,неужели будете мне тут дите изображать? Вы задержаны по подозрению в совершениидеяния, предусмотренного статьей двести двадцать два, пункт четвертый,незаконный сбыт холодного оружия…

— Нет, серьезно? — спросил Смолин спокойно.

Летягин обернулся, сделал размашистый жест, и к ним проворноприблизился очередной добрый молодец, с ухмылочкой продемонстрировавший Смолинунебольшую видеокамеру.

— Все заснято, — сообщил Летягин. — Во-он изтого окошечка. Как доставали товар из машины, как передавали, как бралиденежки. Покупатель уже, сами видите, доставлен, сейчас найдем понятых, вскроемпакетик, внесем окончательную ясность… Ну, Василий Яковлевич? Запирайте бибикуи пойдемте, гостем будете. Вы ж человек юридически грамотный, сопротивлятьсянаходящимся при исполнении сотрудникам не будете? И насчет незаконногозадержания кричать не будете, а? Уж на три-то часа имеем право… Нет?

— Имеете, — мрачно сказал Смолин. — А я ведьпотом жаловаться буду.

— Да ради бога! — любезно ответил Летягин. —Начальству моему, прокурору, в Европейский суд по правам человека… И куда тамеще вздумаете. А пока пойдемте? Что нам тут торчать?

Смолин сумрачно сообщил:

— Без адвоката — ни словечка.

— Ну разумеется, Василий Яковлевич! — воскликнулЛетягин. — Я вам лично гарантирую строжайшее соблюдение законности. Вкабинетике сядем, адвоката вызовем… Бумаги писать будем, дело возбуждать…

Он прямо-таки лучился самодовольной добротой победителя,цвел, морда долбаная, как майская роза. Ну что тут было поделать? Не наутек жепускаться?

Под бдительным присмотром добрых молодцев Смолин прихватилиз машины барсетку, запер «Витц», и вся процессия направилась к серому зданию.Смолина уже не держали за руки, но взяли в «коробочку» и бдительно зыркали.Полный провал, короче.

…Летягин быстро вошел в кабинет, где под присмотромзоркоглазого опера сидел Смолин, положил на стол лист бумаги самого что ни наесть казенного вида. Поинтересовался все так же добродушно:

— Ознакомиться с актом не хотите, Василий Яковлевич? Вприсутствии двух понятых произведено вскрытие свертка. Обнаружено холодноеоружие, имеющее крайнее сходство с японским офицерским мечом, именуемым еще«катана»…

— Поздравляю, — сказал Смолин. — Начинаететерминологией проникаться?

— Василий Яковлевич, — задушевно сказал Летягин. —Я вашей братией заниматься буду до-олго… Стараюсь вникать в темпе. Кстати, тамуже закончили допрос гражданина Извольского, выступающего пока что в качествесвидетеля. Он человек интеллигентный, в отличие от некоторых адвоката нетребует и на пятьдесят первую статью не ссылается… Уже показал, что данноехолодное оружие купил у вас по предварительному сговору… Так что дело чистейшееполучается… На сей раз влипли, а?

Смолин старательно уставился в окно. Хмыкнув, Летягин жестомотослал опера, сел за стол, вполне добродушно осведомился:

— Василий Яковлевич, неужели придуриваться будете?

— Да зачем? — пожал плечами Смолин.

— Тогда, может, и начнем? — Летягин извлек чистыйбланк, аккуратненько положил рядом авторучку. — Протокол допроса… вкачестве подозреваемого… А?

Смолин снова уставился в окно. В дверь коротко стукнули, итут же появился Яша Гольдман, респектабельный, как «роллс-ройс», вдорогущем костюме, при галстуке и черном кейсе.