* * *

Кира рывком распахнула дубовую дверь и широким шагом вошла в финансовый отдел, а за ней цепочкой начали вливаться её сотрудники с портфелями в руках. Служащие, непривычные к резким движениям, громким звукам и наглым посетителям, испуганно вскинули глаза. Кира остановилась и внимательно обвела взглядом помещение отдела.

Помещение представляло собой удивительный симбиоз роскоши и убожества. Хорошая отделка, неплохие картины на стенах и две красивых хрустальных люстры просто кричали о богатстве. Однако недешёвые дубовые столы стояли рядами, как парты в школьном классе, и сразу же вызывали ассоциацию с потогонной мастерской где-нибудь в стране с дешёвой рабочей силой. Напротив столов на небольшом возвышении за стеклянной стеной находилось место главного счетовода, с которого он просматривал весь отдел и мог полностью контролировать подчинённых.

Кира презрительно усмехнулась при виде подобной казарменной организации работы и поманила пальцем главного счетовода, который удивлённо взирал на пришедших из-за стеклянной стены. Тот вспыхнул, выскочил из-за стола и рванулся к двери, пылая негодованием.

— Ключи от всех шкафов с документацией, — скучным голосом приказала Кира, не дав ему возможности открыть рот. — Живо!

— Вы кто такая вообще? — возмущённо начал главный счетовод.

— Я Кира Заяц, тиун семейства Арди, — ответила Кира, — и у меня нет привычки повторять приказы. Ключи сюда, быстро!

Тот от негодования не мог произнести ни слова и только безмолвно разевал рот, пытаясь подобрать наиболее убийственные эпитеты. Наконец он обрёл дар речи:

— Вы никаких ключей не получите! И вообще, вон отсюда!

Кира невозмутимо кивнула и прижала пальцем таблетку мобилки:

— Антон, у нас тут саботаж.

Она выслушала короткий ответ и со скучающим выражением на лице приготовилась внимать возмущённой речи, которая не замедлила последовать. Выступление, однако, продолжалось недолго — уже через пару минут в кабинет стремительно вошла пара шкафообразных парней.

— Кто, госпожа? — задал вопрос вошедший первым.

Кира ткнула пальцем в главного счетовода:

— Этого в тюремный блок, у меня к нему будет много вопросов.

Несчастного счетовода немедленно скрутили. Он попытался было возмутиться, но ему легонько сунули кулаком в живот, и слова застряли у него в глотке.

— В допросной всё выскажешь, а пока помолчи, — добродушно сказал ему один из конвоиров, и несчастного счетовода уволокли.

Кира обвела ледяным взглядом сотрудников, взирающих на неё с ужасом. Главный счетовод легко позволил себя спровоцировать, так что всё протекало в точном соответствии со сценарием. Кира прекрасно помнила уроки господина:

«Если ты начинаешь требовать от людей что-то, чего они не хотят тебе дать, или работу, которую они не хотят делать, то они неизбежно будут твои приказы саботировать. Если у тебя есть в запасе недели и месяцы, то ты постепенно можешь их саботаж сломить. А можешь и не сломить — бороться с тихим саботажем очень непросто. Но есть и быстрый путь — прежде всего выдели лидера саботажа. Это всегда либо начальник, либо, если речь идёт о твоих подчинённых, неформальный лидер коллектива. Показательно и демонстративно уничтожь его, чтобы он даже пикнуть не смог, и организованный саботаж прекратится, а скорее всего, даже и не начнётся. Во-первых, не будет фигуры, вокруг которой люди могли бы сплотиться, а во-вторых, все будут думать, что если уж их начальника уничтожили так быстро и безжалостно, то их раздавят, даже не заметив. Тебя, конечно, будут бояться и ненавидеть, но тебе ведь и так никакой любви ждать не стоит».

— Кто замещает главного счетовода? — громко задала вопрос Кира.

— Я, г-г-госпожа, — подала голос одна из женщин.

— Вы будете сотрудничать? — задала вопрос Кира, строго на неё глядя.

— Д-да, — промямлила та.

— Я не расслышала, — нахмурилась Кира.

— Да, госпожа, я буду сотрудничать, — торопливо сказала счетоводша.

— Хорошо, — кивнула Кира и посмотрела на остальных служащих. — Кто-нибудь ещё собирается саботировать мои распоряжения? Лучше скажите об этом сейчас, раз уж у нас есть свободные места в машине до тюремного блока.

Судя по бледным лицам и испуганным глазам, никто не собирался делать подобных заявлений.

— Ну что же, надеюсь, что мы с вами сработаемся, и мне не придётся прибегать к крайним мерам, — сказала Кира голосом, от которого несчастных тружеников арифмометра пробрала дрожь. — Сейчас с вами всеми по очереди побеседуют мои сотрудники. Беседы будут происходить в присутствии эмпата, так что советую отвечать только правду.

* * *

Несколько дней я ходил, не решаясь завести с матерью разговор о Хомском. Просто не знал, что ей сказать. По правде говоря, я и сам не был уверен, что так уж хочу его выздоровления, и это, конечно же, не добавляло мне решительности. В конце концов я настолько устал от этих раздумий, что решил не мудрить с каким-то планом разговора, а просто поговорить, и что из этого выйдет, пусть то и выйдет.

— Ко мне, кстати, подходил на прошлом приёме Беримир Хомский, — небрежно сказал я за обедом, после того как обсуждение планируемой посадки плодовых деревьев возле второго флигеля окончательно увяло, и все замолчали.

— Вот как? — равнодушно отозвалась мама.

— Рассказал, что у Путяты опухоль мозга, и целители помочь уже не могут.

— Туда ему и дорога, старой сволочи, — с чувством сказала мама. — Я хорошо помню, как он меня встретил. Вот скажи мне, Кеннер — как так получается, что близкие родственники ведут себя как последние подонки?

— Да не так уж редко такое происходит, — пожал я плечами. — Случаются в жизни и более странные вещи. Например, когда они потом приходят с просьбой о помощи.

Мама со стуком положила приборы и упёрла в меня пристальный взгляд. Я почувствовал себя слегка неуютно.

— Да, мама, ты правильно догадалась, — вздохнул я. — Беримир умолял.

— И что ты ему ответил?

— Я ответил, что это будешь решать ты, и если ты скажешь «нет», то я ничего сделать не смогу.

— То есть ты не отказал ему, а пообещал поговорить со мной, — сделала она логичный вывод. — И что тебя на это подвигло? Объясни.

Я почувствовал некоторое облегчение — по крайней мере, она не отказала с порога и не прекратила разговор, а хотя бы согласилась выслушать мои аргументы.

— Здесь довольно сложная ситуация, мама, и я сам отношусь к этому очень неоднозначно. Если Путята умрёт, я по нему и слезинки не пророню. Но ведь Путята — это не все Хомские. Такие отношения между родственниками, как у нас сейчас — это неправильно, и очень многие Хомские тоже так считают. А главное, что так считает наследник. Мы давно уже договорились с Беримиром о нормализации отношений, когда Путята, наконец, сойдёт со сцены.