Хлоя чуть было не согласилась, но вдруг поняла, что вынуждена отказаться:

— У меня рейс во второй половине дня. — И сейчас, более чем когда-либо, ей необходимо было лететь. — Если я собираюсь переехать в Нью-Йорк, чтобы стать твоим партнером на ближайшие три года, мне нужно разобраться с кое-какими делами.

Например, необходимо передать дела галереи и магазина паре, которую он нашел. Возможно, Хлою должно было расстроить его своеволие, но преобладающей эмоцией стало облегчение. Облегчение от того, что магазин будет продолжать работать, если у нее вдруг возникнет в нем необходимость, и ей не нужно думать и решать, как добиться этого самой.

— У тебя на это две недели.

Ее потрясла легкость, с которой капитулировал Аристон. Тем не менее Хлоя покачала головой:

— Мне нужно не меньше месяца.

— Завтра туда прибудут рабочие, чтобы упаковать вещи для доставки их в твою новую квартиру на Верхнем Манхэттене.

Неудивительно, что Аристон ничего не сказал по поводу ее полета домой, ведь он уже договорился с грузчиками. Похоже, у него не было никаких сомнений в том, что Хлоя согласится с его планом.

— У меня будет своя квартира? — Находящаяся даже ближе к его офису, чем та, в которой они жили, пока были женаты. Но она не подумала о том, что делить постель не означает жить вместе.

— Но ты уже не моя жена.

Да, конечно, она не будет с ним жить. Однако в этом есть свои преимущества.

— И мне не придется посещать все эти скучные деловые обеды, — сказала она с некоторым удовлетворением.

Его губы дернулись от раздражения.

— Ты никогда прежде на это не жаловалась.

— Как ты правильно заметил, тогда я была твоей женой. А сейчас я ею не являюсь.

— Так вот почему ты не хотела, чтобы наш брак продлился? Тебе не нравились социальные обязательства, возложенные на жену миллиардера?

— Я никогда не говорила, что не хочу продолжения нашего брака.

— Твои поступки говорили сами за себя.

— Какие поступки?

— Ты с самого начала принимала противозачаточные.

— У меня были на то свои причины.

— Да, ты не считала, что обязана неукоснительно выполнять взятые на себя обязательства.

— Ты с ума сошел? Я бросила учебу, свои мечты и привычную жизнь, чтобы выполнить условия этого злосчастного контракта, заключенного между тобой и моим отцом.

— И тот контракт предусматривал рождение ребенка.

— В нем говорилось о том, что будет, если ребенок родится, а не о том, что это должно обязательно произойти.

— Это подразумевалось. — Аристон перевернулся на кровати, будто собираясь встать, но остался на месте.

— Но не было прописано. Разве ты сам позволил бы каким-то там подразумеваемым условиям диктовать тебе, что делать? Ты прекрасно знаешь — ты сделал бы то, что лучше для тебя и твоей компании.

— Значит, ты считаешь, что тебе лучше не иметь от меня ребенка? — Что-то мелькнуло в глубине его глаз, но он не выпускал это на поверхность, и Хлоя не поняла, о чем он думает.

— Мне было двадцать, я была без ума от человека, который считал меня частью сделки, расстроена из-за манипуляций своего отца и жертвы, которую я вынуждена была принести компании, не давшей ничего, кроме горя, как мне, так и моей матери.

— Сейчас ты находишься практически в такой же ситуации. Почему же ты снова соглашаешься на эти условия?

Удивительно. Аристон даже не отреагировал на признание Хлои в том, что она была без ума от него, и это могло означать лишь одно — он знал, что это все еще так.

Она подтянула простыню к подбородку и посмотрела мимо него, на покрывало, упавшее на пол прошлой ночью, когда они в неистовстве добирались до кровати.

— Однако условия не совсем те же, что в прошлый раз, не так ли?

— На этот раз ты не будешь использовать противозачаточные.

— Я же сказала, не буду.

— Потому что это прописано как одно из условий сделки, — усмехнулся Аристон.

— Точно. — И он не собирался заставлять ее чувствовать вину за свои прошлые поступки. Она и так о многом жалела.

— И тебе не придется посещать со мной скучные деловые обеды.

— Я могла бы… Конечно, если ты хорошо попросишь.

— Ты изменилась.

— Разбитое сердце способно изменить человека.

— Кто разбил твое сердце? — спросил он опасным тоном.

— А ты как думаешь?

Аристон действительно понятия не имел, как сильно она его любила.

— Хочешь сказать, это был я? — с недоверием спросил он.

— Отчасти я виню в этом отца, но да, это был ты.

— Каким образом я мог разбить твое сердце?

— Потерять тебя было больно. Очень.

— Но ведь ты сама от меня ушла.

— Потому что ты видел во мне лишь бизнес-актив.

— Нет, это не так. Наш брак был настоящим. Я относился к тебе с уважением и вниманием, как к своей жене.

Хлоя не могла и не хотела этого отрицать. Если бы его слова не были правдой, она бы не согласилась на эту новую сделку, даже ради сестры, которую так любила, и сотен сотрудников, существование которых зависело от компании.

Аристон снова провел пальцами по краю простыни. Взгляд его лазурных глаз наполнился теплотой.

— Не думаю, что ты можешь винить меня в своем разбитом сердце.

Он прав. Это она от него ушла, не понимая того, как больно ей будет в разлуке и как сильно она будет надеяться на то, что он последует за ней. В конце концов он это и сделал, но совсем не так, как она ожидала.

Хотя, наверное, Хлое следовало ожидать от него именно этого. Аристон не был рыцарем в сияющих доспехах, добивающимся сердца прекрасной дамы. Он был прагматичным магнатом с собственными намерениями и своеобразным представлением о чести.

— Так, значит, завтра приедут рабочие, — сказала она, вместо того чтобы продолжать дискуссию, которая могла привести к излишним откровениям.

— Да.

— Но ты сказал, у меня есть две недели.

— Боюсь, все это время тебе придется жить на чемоданах в местной гостинице.

Невероятно. Его самонадеянности нет предела, но не она ли в этом виновата?

— Откуда ты знал, что я приду к тебе? — А тем более о том, что она согласится на сделку?

— Ты ведь сама назначила встречу с моей секретаршей на прошлой неделе.

— Но все же… Неужели ты все это подготовил за неделю?

— Разве это имеет значение?

— Да.