Солнце жарко припекало голову и плечи Лили, когда она пересекала открытую лужайку, с которой начиналось поле, где паслись великолепные породистые лошади. Их крупы сияли на солнце, словно атлас, их мощные ноги дрожали, а хвосты то и дело вздымались, отгоняя назойливых мух. Лили не представляла себе, как Рауль сможет управлять этим великолепным имением с бескрайними полями и пышными пастбищами, будучи прикованным к инвалидному креслу. Разведение лошадей – дело нелегкое. Посещать торги, смотры, скачки в состоянии Рауля будет практически невозможно, по крайней мере очень сложно или даже опасно. Лошади – существа капризные, в особенности породистые. Одна лошадь подняла голову, взглянула на Лили большими, ласковыми и умными глазами, затем фыркнула и подошла к ограде, лениво помахивая хвостом. Лили протянула руку, и лошадь уткнулась мягкими губами в ее ладонь, ища угощение.

– У меня ничего для тебя нет. Придется попросить у Доминик яблоко. – Лили погладила морду лошади, на которой красовалось белое пятно в форме ромба. – Красавица. Наверное, ты выиграла не одни скачки.

– Это любимая кобыла месье Кафарелли, – сказал мальчик лет пятнадцати – шестнадцати, выходя из конюшни. – Ее зовут Марди. – Он погладил блестящее плечо кобылы. – В свое время она выиграла все забеги, за исключением двух, правда, девочка?

Кобыла ласково толкнула его головой и снова фыркнула. Лили улыбнулась и погладила лошадь:

– Она великолепна.

– Вы ездите верхом? – спросил мальчик.

Улыбка Лили исчезла.

Я не делала этого уже много лет. Раньше я ездила верхом в усадьбе моей подруги почти каждые выходные и праздники, но потом мы… мы перестали общаться. Не думаю, что смогу чувствовать себя достаточно уверенно в седле.

Многие месяцы Лили пыталась сохранить дружеские отношения с Джорджиной Йелсфорс, но перспектива случайных встреч с ее старшим братом Хитом была для нее невыносима. Едва ли не самым ужасным было то, что Хит, казалось, совершенно не помнил о том, что произошло той ночью. Когда через некоторое время Лили случайно с ним столкнулась, он вел себя с ней как всегда – шутил и поддразнивал, как обычно это делают старшие братья. Лили решила, что проще будет пожертвовать дружбой, нежели очернить доброе имя Йелсфорсов и разрушить их репутацию. Кроме того, как могла она, девушка из рабочего класса, пойти против обеспеченной и уважаемой семьи с богатой родословной? В суде ее бы просто засмеяли.

– Вам нужно вернуться в седло, – сказал работник конюшен. – Марди – очень спокойная лошадь. От нее довольно сложно добиться даже галопа.

Лили снова улыбнулась:

– Я подумаю.

– Сколько вы здесь будете?

– Неделю.

Мальчик взглянул в сторону замка, нахмурился и снова посмотрел на Лили:

– Месье Кафарелли не был в конюшнях с тех пор, как вернулся домой из реабилитационного центра. Думаю, он даже ни разу не выходил в сад. Раньше он все время проводил на улице, с лошадьми. Они – его жизнь, его страсть. Но теперь он отказывается покидать замок из-за своего кресла. Он очень упрям, не так ли?

– Ему сейчас тяжело, – сказала Лили.

– Он когда-нибудь сможет снова ходить?

– Не знаю.

– Вы должны ему помочь, мадемуазель. Он мне как отец, наставник, oui? Он подобрал меня на парижских улицах и дал работу. Он хороший человек, самый лучший. Я обязан ему жизнью. Если бы не он, меня бы здесь не было. Вы должны помочь ему поправиться. Месье Раф считает, что у вас получится. И Доминик тоже.

– Лестно это слышать, но неделя – это очень короткий срок. Не знаю, что я смогу сделать за это время, – сказала Лили.

– Значит, вы должны убедить его оставить вас на более длительный срок. Меня зовут Этьен. Я поговорю с ним, oui? Я скажу ему, что он должен дать вам столько времени, сколько потребует лечение.

«Ну, удачи, – подумала Лили, возвращаясь в сады замка. – Может, Рауль Кафарелли и хороший человек, но при этом чертовски упрямый».

Примерно за час до ужина Лили вышла в сад, где Доминик собирала пряные травы.

– Доминик, могу я с вами посоветоваться? – спросила она.

– Oui, мадемуазель. – Домработница выпрямилась.

– Чуть раньше я говорила с Этьеном. Он сказал, что месье Рауль не был на улице с тех пор, как вернулся домой после несчастного случая.

Доминик тяжело вздохнула:

– К сожалению, это так. Он отказывается бывать на свежем воздухе до тех пор, пока не сможет выйти из замка самостоятельно. Он очень упрям, особенно когда вобьет себе что-нибудь в голову.

– Я кое-что придумала, – сказала Лили. – Что, если мы накроем стол для ужина на террасе с видом на озеро? Сегодня такой теплый вечер. Погода слишком хорошая, чтобы сидеть взаперти. К тому же это станет первым шагом к тому, чтобы выманить месье Рауля на улицу. Свежий воздух должен хорошо на него подействовать, и он наверняка захочет выбираться чаще.

Черные глаза домработницы заговорщицки заблестели.

– У меня есть идеальное меню для обедов на открытом воздухе. Но как вы собираетесь его выманить?

– Пока не знаю… – Лили закусила губу. – Но я что-нибудь придумаю.

За полчаса до ужина Рауль просматривал счета одного из поставщиков корма для лошадей в своем кабинете. Неожиданно он услышал тихий стук в дверь.

– Войдите.

Дверь открылась, и в комнату вошла Лили Арчер.

– Я могу с вами поговорить?

Он бросил ручку, которую держал в руке, откинулся на спинку кресла и взглянул на девушку. Как обычно, на ней было неприметное платье. Ее лицо было чистым, как у ребенка. Взгляд Рауля скользнул к розовому бутону ее губ. Да, не стоило этого делать. Сначала он почувствовал шевеление в паху, а затем ощутил ноющую боль желания. Кажется, никогда прежде он не встречал столь чувственных губ, таких сладких и соблазнительных. Он все еще ощущал их бархатистую мягкость. Каково было бы ощутить ее поцелуи не только на своих губах?

«Даже не думай об этом!»

Я к вашим услугам. О чем вы хотели поговорить?

– Сегодня я встретила одного из работников ваших конюшен, Этьена. Он очень высоко о вас отзывался.

Рауль пренебрежительно пожал плечом:

– Я плачу ему жалованье.

– Он сказал, вы для него как отец.

– Возможно и так, ведь настоящий отец этого парня колотил его с самого младенчества так, что искры из глаз летели. Любой, кто отнесется к нему по-доброму, будет казаться ему святым. А святость, мисс Арчер, это не про меня. Доказательством тому служит хотя бы то, что произошло чуть ранее в массажной комнате.

Ее щеки вспыхнули.

– Я виновата в этом не меньше вашего.

– Потому что мой брат заплатил вам за то, чтобы вы меня обслужили?