Зена начала ходить на уроки танцев, и ей только что купилиновое платье. Герда подробно рассказала про него. Еще она сообщила, что нашлаочень симпатичный магазинчик кожгалантереи. Генриетта поинтересовалась, трудноли самой сплести сумочку: Герда обязательно должна показать ей, как этоделается.

«Как на самом деле просто, — думала она, — вернуть Гердеуверенность в себе, и как она от этого выигрывает!» Генриетта мысленносравнивала Герду с котенком, которого достаточно погладить, и он замурлыкает.

Сидя вдвоем на парнике в обманчивых лучах заходящего солнца,они чувствовали себя счастливыми.

Наступило молчание. Через некоторое время лицо Гердыутратило выражение былой безмятежности. Плечи опустились, вид у нее стал самыйнесчастный. Когда Генриетта вновь заговорила, Герда вздрогнула.

— Зачем же вы приехали, если это вам так неприятно? —спросила Генриетта.

— Нет-нет, — поспешно ответила Герда. — Мне здесь оченьнравится. Почему вы так думаете? Наоборот, так хорошо уехать из Лондона… И ледиЭндкателл так любезна!

— Люси? Любезна? Простите, я другого мнения!

— Со мной она всегда исключительно любезна, — настаивалаГерда.

— Люси очень хорошо воспитана. Она умеет казаться оченьмилой, но она скорее жестока. Наверное, это потому, что в ней вообще малочеловеческого: она не думает и не чувствует, как простые смертные. Что касаетсявас, то сознайтесь честно: вам не хотелось сюда ехать. Потому я и спрашиваю.

— Но ведь Джон так любит сюда приезжать!

— В этом я не сомневаюсь! Но вы могли бы отпустить егоодного!

— Ему бы это не понравилось. Без меня его удовольствие былобы неполным. Джон всегда думает о других. Он считает, что поездка за город мнеполезна. Я не хочу, Генриетта, чтобы вы считали меня неблагодарной!

— Но, дорогая Герда, за что вы должны любить нас? Я всегдаговорю, что семья Эндкателл совершенно несносна! Мы любим быть вместе. Мыговорим на языке, который принадлежит нам одним. Совершенно понятно, что другиенас терпеть не могут!

Она встала.

— Наступило время чая, пойдемте!

Они пошли по тропинке к дому. Генриетта незаметно наблюдалаза своей спутницей. «Всегда интересно, как выглядит лицо мученика, — думалаона. — Святая христианка-страдалица».

Вдруг они услышали выстрелы.

— Ну вот, — сказала Генриетта, — началась избиение Эндкателлов!

Все оказалось гораздо проще. Сэр Генри и Эдвард поспорили обогнестрельном оружии. Генри Эндкателл был страстным коллекционером револьверови пистолетов. Он принес несколько образцов, и оба стреляли по маленькимкартонным мишеням.

— Генриетта, попробуйте! Посмотрим, сумеете ли вы убитьграбителя.

Сэр Генри показал, как обращаться с оружием, как целиться.

Генриетта выстрелила и промахнулась.

— Ваша очередь, Герда!

— Я никогда не научусь!

Герда выстрелила с закрытыми глазами. Пуля прошла оченьдалеко от цели. Следующей была Мидж, успехи ее были такими же плачевными.

— Оказывается, это гораздо труднее, чем кажется, — сказалаМидж.

Из дому вышла Люси, которую сопровождал угрюмый молодойчеловек с большим кадыком на худой шее. Пока Дэвид Эндкателл здоровался совсеми, Люси взяла револьвер и три раза выстрелила. Каждый раз она попадала вцентр мишени.

— Браво, Люси! — закричала Мидж. — Я не знала, что вы такзамечательно стреляете.

— Люси всегда попадает в цель, — торжественно сказал сэрГенри и добавил:

— Ее искусство, по крайней мере, один раз, оченьпригодилось. На нас напали бандиты, это было на азиатском берегу Босфора. Двое бросилисьна меня и хотели перерезать мне горло. Вмешалась Люси и выстрелила прямо в кучутел. Я даже не знал, что у нее есть оружие. Одному из напавших на меня онапопала в ногу, второму — в плечо. Можно сказать, что мне здорово повезло. Досих пор не понимаю, как она меня не ранила.

Леди Эндкателл улыбнулась мужу.

— Иногда нужно рисковать, — сказала она. — В таких случаяхнужно решаться сразу и долго не раздумывать.

— Все это, конечно, верно, дорогая, — заявил сэр Генри. — Новедь в тот день ты рисковала мной.

После чая Люси все-таки настояла на том, чтобы показатьГерде сад. Джон пригласил Генриетту на прогулку.

С Эдвардом ходить было легко — он почти никогда не спешил. СДжоном все было по-другому — за ним Генриетта еле поспевала. Когда онизабрались на вершину высокого холма, она совсем запыхалась.

— Джон, ведь у нас не соревнования по спортивной ходьбе.

— Я иду слишком быстро?

— Я могу поспеть за вами, но ведь никто нас не гонит! Мы неопаздываем на поезд. Зачем эта напрасная трата энергии? Может быть, вы хотитеубежать от самого себя?

Он резко остановился.

— Почему вы так говорите?

Генриетта заверила, что никакого особого значения ее словане имеют.

Он пошел медленнее.

— Я сам не могу понять, отчего, но на самом деле я страшноустал! — в голосе его действительно звучала усталость.

— Как здоровье матушки Крэбтри? — спросила она.

— Ничего определенного сказать нельзя, еще слишком рано. Номне кажется, что мы на правильном пути.

Незаметно для себя Джон снова ускорил шаг. Он продолжал:

— Все еще нужно проверить. Нам неизвестно, какую роль тутиграют эндокринная система, гормоны.

— Вы думаете, что научитесь лечить болезнь Риджуэй? Больныебольше не будут от этого умирать?

— Надеюсь. Наши возможности безграничны! Вздохнув, онпроизнес:

— Как я счастлив, что приехал сюда! Здесь я могу полнойгрудью дышать свежим воздухом… и видеть вас! — Он улыбнулся:

— И Герде здесь хорошо.

— Ну как же, — в голосе Генриетты сквозила ирония, которойДжон не заметил. — Герда просто обожает пребывание в «Долине».

— Я тоже так считаю. Кстати, подскажите мне, встречался яраньше с Эдвардом Эндкателлом?

— Вы уже видели его два раза, не считая сегодняшнего, — сухоответила Генриетта.