издевательская речь произвела впечатление необычайное, он побледнел и весь задрожал, как осиновый лист, что-то бормоча себе под нос. Мы отодвинули его и вошли в гостиную. Давешняя высокая женщина, встретившая нас в наш первый визит сюда и оказавшаяся незамужней старшей сестрой Ипполита, промелькнула в конце коридора, но так и не вышла поприветствовать нас. В плохо освещенной гостиной был только капитан Захаров. Он стоял у окна спиной к входу, вперив взгляд в кирпичную стену соседнего дома, не пускавшую в комнату солнечные лучи и оттого служившую причиной небывалой сырости помещения и стойкого запаха плесени, ударившего нам в нос тут же по приходе.

— Николай Петрович! — преувеличенно радостно вскричал Мишка, подбежав к капитану и сделав попытку приложиться к ручке.

Капитан брезгливо отдернул ладонь, поморщился и кивнул нам, так и не произнеся ни слова.

— Какими судьбами, капитан? — продолжал кривляться Мишка.

— Прекратите этот балаган! — вдруг хрипло взвизгнул Захаров и тут же закашлялся.

— Нам и вправду хотелось бы получить объяснение происходящего, — сухо заметил я. — Ипполит Андреевич!

Ипполит как-то весь сразу сжался и затравленным зверем воззрился на капитана, ожидая его решения.

— Господа, вы и так все знаете, — махнул рукой капитан, — чего же вам еще?..

— А, Мишка, — вдруг осенило меня, — кажется, это все та же старая история Светловой, ничего нового… Ипполит Андреевич, Вам ведь поведал о ней кузен?

Явно ошарашенный нашей осведомленностью Ипполит недоуменно кивнул.

— А он не поведал Вам о том, что шантаж является уголовно наказуемым деянием?! — грозно навис над ним Мишка. — Николай Петрович, сколько Вы уже заплатили ему?

— Сущие пустяки, господа, — нахмурился капитан. — Ему ведь не деньги нужны.

— Вот как? А что же тогда?

— Всего лишь должность первого механика, только и всего. Разве это так много за спасение чести семьи? — льстиво улыбнулся Ипполит, не сводя глаз со смущенного капитана, мявшего в руках фуражку. — Ну и неплохо было бы получить заработок, причитавшийся Сергею…

— Разве это вознаграждение не полагается вдове погибшего? — искренне возмутился я и едва удержался, чтобы не броситься на наглеца с кулаками.

— Катерина Матвеевна и так получила от Дриженко приличную сумму, а вот мне приходилось работать за двоих после его безвременной гибели.

— Я попробую помочь Вам в этом вопросе, Ипполит Андреевич, — сухо проронил капитан, расправляя фуражку, надевая ее и намереваясь уйти, — а что касается должности первого механика, этот вопрос нам необходимо решать с владельцем судна. Я договорюсь с ним о встрече для Вас. А теперь позвольте…

— Да и нам, пожалуй, оставаться незачем, мы выяснили все, что хотели, — Мишка принялся отчаянно дергать меня за рукав, словно непременно хотел удалиться вместе с Захаровым.

Уже на улице он едва ли не прижал несчастного побледневшего капитана к стене дома и потребовал сказать правду касательно выдвинутых Ипполитом условий. Капитан замялся, дыхание его стало более учащенным, кристаллизуясь на морозе в легкий белесый парок, мгновенно таявший в воздухе. Он поправил перчатки, нервно потеребил усы и, наконец, тихо выдавил:

— Он попросил меня дать показания полиции о том, что Пронина убил судовой врач. Он якобы абсолютно уверен, что так оно и было, да только боится, полиция не воспримет его слова всерьез, а если главным свидетелем буду фигурировать я…

— То есть Вы хотите сказать, что Ипполит таким образом пытается отвести подозрение от себя?

— Сыщик Вы, а не я. Мое дело — выполнить наш с ним уговор.

Мишка отошел в сторону, позволяя капитану уйти, и тот, отряхнув шинель, стукнул каблуками, отдал честь и молча удалился, чеканя шаг. Под его блестевшими на солнце сапогами громко хрустел свежевыпавший снег.

— Ну вот, кажется, все и выяснилось, — и я радостно потер руки.

Мы уже отошли от дома Ипполита на приличное расстояние, когда вдруг услыхали, как кто-то издалека окликнул нас срывающимся на хрип голосом. Обернувшись, мы увидели бежавшую нам навстречу женщину, волочившую за собой девочку лет пяти. Когда она подошла ближе, мы узнали в ней ту самую сестру Ипполита, прятавшуюся от нас в глубине коридора. Она долго пыталась отдышаться, а на лице ее застыло выражение какой-то детской радости. Она отчаянно хлопала себя ладошкой по груди и, наконец, произнесла высоким, переходящим почти в писк голосом:

— Это не доктор, не доктор! Я все слышала, все! — она выпучила свои и без того круглые глаза, придавая лицу важное и таинственное выражение.

— Не доктор? Так кто же тогда, помилуйте?

— Он, он, это он! — она вцепилась в Мишку и затрясла его изо всех сил.

Щеки ее покрылись болезненным румянцем, а девочка внезапно разрыдалась.

— Молчи, Анна Ипполитовна, молчи! — закричала на нее мать, но та продолжала голосить, размазывая слезы по круглому розовому личику.

— Он это! — перешла на шепот сестра. — Я видела, я знаю!

— Да кто же, кто?

— Волк хищный! Ледяной волк! Он не оставит нас в покое, не оставит…

— Так Вы, стало быть, не сестра Ипполиту? — осторожно осведомился Мишка, пытаясь высвободиться из ее цепких рук.

— Да что же это я… как же это я… Все не то, все не так… Сестра, сестра я ему во Христе Иисусе, — и она вдруг забилась, словно в падучей, рухнув на примятый каблуками снег.

Мы с Мишкой бросились поднимать ее, но она не давалась, вертясь и голося, будто полоумная:

— Зверь! Зверь это! Зверь изо льда! Волк! Он убил его!

Ей вторила маленькая Аня, и в нашу сторону начали оборачиваться прохожие.

В этот момент из-за угла выбежал полуодетый Ипполит в домашних туфлях и, поскальзываясь на снегу, рухнул на колени перед метавшейся по земле сестрой и принялся гладить ее по голове и что-то тихо шептать ей на ухо.

— Уходите, уходите! — прошипел он, обращаясь к нам. — Она не успокоится, пока вы тут стоите. Разве вы не видите, что она больна! — в отчаянии вскричал он, подхватил ее на руки и, даже не глядя на Анечку, быстро зашагал назад к дому, громко шаркая по снегу.

Аня побежала вслед за ним, заходясь слезами и громко икая. Мы недоуменно переглянулись с Мишкой и отправились в сторону конторы.

За время пути мы не обменялись с ним ни единым словом, да и что было обсуждать — ситуация с расследованием принимала слишком странный оборот, однако, теперь мы точно знали, против кого следовало продолжать искать прямые улики, чтобы сдать его полиции, пока тот не сдал доктора. В конторе Мишка рухнул на стул и в отчаянии вцепился в волосы, даже не скинув пальто — из-за нашей нерасторопности и недальновидности за решетку теперь попадет совершенно невиновный человек.

— Я