Мужички в обеих комнатах оказались, что называется, врубными – понятливыми, остроумными, расторможенными и нахальными. Напомнили аскадеров-тусовщиков в известных волосатых местах. Однако почти все прошли спецобработку и теперь могли сойти за джентльменов, хотя бы на первый взгляд. Бабенки, все как на подбор, показались милыми стервами, так что одну от другой отличить поначалу было сложно. Одеты все были сравнительно ярко, с выбором. Но почти на всех бабенках одежда была с рынка. И только на двух руководителях проектов одежда была неместной – из голландского супермаркета. Не могла понять, почему неплохо зарабатывающие люди покупают одежду на рынке. Цены во множестве недавно открывшихся бутиков были не выше, чем на рынке. Этот вопрос меня занимал, а ответа на него не было пока.

Рынок! Как часто слышала в метро: купила на рынке. Смотря на броские, жесткие, яркие вещи в стиле глэм-рока, думала: это не из магазина, а с рынка. Но что ж это за рынок такой? В Москве тогда их были сотни. Разной величины и значения. Но был Черкизон, куда много раз собиралась и не могла поехать. Хакинги на моих ногах неизбежно должны был привести на Черкизон.

У фирмы, где работала Соня, были в то время небольшие проблемы. Вопрос о новой ставке в неделю решен быть не мог. Место второго ресепшн будет только с нового года. И я настроилась снова идти на улицу Радио за газетой «Дело». Однако все получилось совсем не так. Соня спросила, сняв декоративные очки:

– Ты в английском шаришь?

Конечно нет. Но при любви и неоднократном прочтении, а также попытках воспроизведения текстов любимых групп некоторый опыт имелся. Стыдно было признать, что не знаю этого ангельского языка.

– Да не то чтобы. А в чем дело?

Соня ответ вопросом на вопрос, как умелый ресепшн, не заметила и продолжила:

– Знакомая ищет переводчиков фэнтези. Вот ее телефон.

Сцена была абсурдная. В алом, но интеллигентном, модель девяностых, Соня – и Иля, которая обычно ходит в джинсиках со свисающими коленками. О, то ли еще ожидало эту контору. О карнавальная и эротичная, все побеждающая человечность! О великая моя благодетельница Соня Мармеладова!

Расположенные одна напротив другой, огромные, примерно по сорок квадратов, комнаты сейлзов прощально посмотрели на меня во все окна. Возможно, их больше не увижу. А уже начала запоминать имена, звонко долетавшие до будущего ресепшнского слуха: Птицын, дядя Федор, Карабаниха.

Поблагодарив Соню искренне нежным и восхищенным взглядом (на ней лежала тень Анны), как была – в сером шерстяном костюме, спустилась на первый этаж. И офис тут же прекратился. К такой перемене – офис был, и вдруг его не стало – нужно было еще привыкнуть. Очень надеюсь, что привыкну.

На первом этаже здания, где был офис, действовала новомодная благотворительная столовая. И это был рай. Выкрашенный смесью слоновой краски и терракоты гардероб располагался по правую руку от входа, если спускаться с широкой гранитной лестницы. Вход в столовую был еще правее. Возле гардероба стояла пара больничных кушеток и старый, изжелта-белый радиоприемник с большим посеревшим тумблером.

На кушетке под самым приемником подолгу сидел старик, напоминавший огромного волосатого эмбриона. Он приходил после обеда, включал радио громко и слушал, слушал. Гардеробщицы не гоняли его, даже порой помогали ему одеваться.

Столовая эта скорее всего была мерзотной подачкой богатых людей, но для фей в шалях, которым уже больше восьмидесяти, для этого эмбриона и других стариков с распахнутыми от вечного уже изумления глазами это был стол и место общения. У многих из них дети, родственники, да и просто риелторы отобрали жилье, бросив их на зыбкую грудь государства. Столовая искупала грехи второго этажа полностью. Она мгновенно и навсегда отбила у меня гражданский пафос. Здесь ели красивые люди, жившие в красивом городе. И слушал радио старик, похожий на эмбриона. Не чувствовала ни жалости, ни желания помочь этим людям, и старенькой шустрой гардеробщице тоже. Так как была одной из них.

Листочек с номером дамы, которой нужны переводчики, еще держала в руке. Подошла к телефонному аппарату, нащупав жетон в кармане куртки и набрала номер. Дама отозвалась, задала пару блеклых вопросов, сказала, куда и когда приехать за тестовым заданием.

– У вас нет электронной почты? – прозвучало с робкой надеждой.

Что могла ей сказать? Компьютеры стоили дорого. Искать возможность обучения премудростям электронной почты было слишком хлопотно, нужно было зарабатывать на жизнь. Так что нужно ответить искренне:

– Нет.

– Для девушки очень хорошо, когда умеет пользоваться электронной почтой.

В назначенное время, в джинсиках и свитере, вышла из метро «Беляево» и пошла по указанному дамой адресу. Дама оказалась довольно известным переводчиком, не последним человеком в издательском мире. Она решила открыть свое дело сначала под крышей одного из издательств, возникших на дрожжах девяностых, чтобы потом отделиться и проводить свою издательскую политику. Она любила научную фантастику, довольно много читала ее в оригинале, отличала хорошую книгу от плохой, что далеко не всем издателям удавалось, но особенно любила фэнтези. На одной из первых международных книжных ярмарок дама познакомилась с издателями довольно популярной серии фэнтези и вознамерилась ее перевести на русский. Ей пошли навстречу. Только вот с переводчиками были проблемы. Почувствовала себя бестолковой авантюристкой, и стало невыразимо стыдно. Над чувством стыда можно посмеяться, оно может возмутить. Но все же хорошо, что оно есть.

Дама, Ольга Андреевна, была приятной и чуть полноватой, выглядящей почти по-домашнему брюнеткой. Выражение ее глаз после первой беседы сказало мне, что она верно оценила мои познания в английском, но почему-то хочет мне дать эту работу. Тестовое задание заключалось в том, чтобы перевести произвольный текст с английского. Выбрала «Тихий парад» Моррисона.

Перевод привезла через два дня. Текст написала от руки на чистом листе формата А4. Затем, показав его Эйнштейну, узнала, что он может распечатать тест на матричном принтере. Текст был распечатан и затем отксерен в небольшом пункте на Казанском вокзале.

Ольга Андреевна, походив с карандашом по тексту, качеством перевода осталась довольна и дала тестовую главу из книги, с которой мне предстояло работать. Это был эльфийский ролевой роман о счастливых временах и озлобленных людях, их разрушивших. Как оказалось, с прозой у меня отношений почти нет. Потея и унывая, семь страниц перевела и привезла в Беляево. Ольгу Андреевну устроило и это качество, но она уже, видимо, ощутила подвох. Дала всю книгу и попросила не торопиться. И правильно попросила.

Недели две, исключив два дня работы на лотке, писала от руки на чистых листах эльфийские откровения, которые при конвертации в русский скукоживались примерно до четверти подлинного объема. Однако работа была сделана, аванс получен, перевод сдан на корректуру. В качестве контактного был оставлен телефон Анны. В первый же мой приезд к Анне Ольга Андреевна позвонила. И попросила доделать работу. Вежливо, аккуратно и точно, хотя могла бы потребовать деньги обратно и унизить меня словами. Уже через полтора часа после ее звонка была в Беляево, взяла уже знакомый томик в гибкой обложке и полетела в дедову квартиру – работать. По счастью, аванс был потрачен не весь. И неделю, выходя только за шпротами, быстрорастворимой лапшой и чаем «Пиквик», переписывала перевод. Это была уже хорошая работа – с фактурой, ритмом и эльфийскими словечками. Наградой мне была брюнетистая улыбка и десять долларов за совесть. Ольга Андреевна напоминала испанку.