— Пожалуйста.

— Как вам угодно, тогда тоже можете звать меня по имени.

Я поставила на стол две чашки и вытащила пакетики черного чая из коробочки. Чайник закипел. Залила заварку кипятком.

— Пятьдесят три.

— Что — пятьдесят три? — не поняла я, глазами ища, куда бы присесть. Кроме кресла, в котором вальяжно расположился мой гость, оставалась только кровать, но там не слишком-то удобно пить чай. Поэтому я убрала ноутбук на тумбочку, подвинула кружки и уселась прямо на стол, надеясь, что мужчина не посчитает этот жест нарушением приличий.

— Вы спросили, сколько мне лет, я ответил: пятьдесят три.

Недоверчиво уставилась на него. Конечно, судя по его званию, ему никак не могло быть меньше, но все же картинка никак не соответствовала заявленному возрасту.

— Я дала бы вам максимум тридцать пять. С натяжкой, — улыбнулась я.

— Средняя продолжительность жизни фавнов на тридцать — сорок лет выше этого значения у людей, — напомнил он общеизвестный факт.

— Все равно это просто неприлично так молодо выглядеть в полсотни лет, — пошутила я, вытащив пакетик из кружки, гость последовал моему примеру.

— Ну, я вам тоже не дал бы больше двадцати, однако, судя по вашему стажу работы в газете, вам немного больше.

— Бросьте, — засмеялась. — Я еще не в том возрасте, чтобы его смущаться, мне тридцать.

Мужчина сделал несколько глотков ароматного напитка.

— Ну, с вашим новым сердцем вы проживете еще очень много по человеческим меркам лет, — улыбнулся он.

Я помрачнела, следом сползла и его улыбка. Он будто понял, что сболтнул лишнее. «По человеческим меркам», — прозвучало так, будто знает, что во мне бьется нечеловеческое сердце. Но я ему об этом точно не говорила!

— Что вы имеете в виду? — все же решила уточнить, может, не так поняла.

— Я лишь выразил надежду, что ваш новый орган прослужит еще очень долго, только и всего.

— Вы не так сказали!

Фавн сделал еще пару торопливых глотков и поднялся.

— Я думаю, мне пора, спасибо за чай, Ания, — он снова улыбнулся, но я прекрасно видела, что сейчас улыбка получилась неискренней, какой-то натянутой.

Нет, он не уйдет от ответа! Я не могла его вот так отпустить.

— Полковник! — окликнула я, но он не остановился.

Молниеносным движением словила его за руку.

— Грег, стойте!

Он повернулся ко мне, глядя прямо в глаза. Сердце сделало очередной кувырок. Такой сильный, что я еле сдержала порыв, чтобы не схватиться свободной рукой за грудь. Она нервно вздымалась и опускалась. И я ничего не могла поделать с дыханием. Пульс участился. Почему эти экстрасистолы преследуют меня только когда рядом он?..

Пауза затягивалась. Не отнимая руки, медленно, будто против воли, фавн опустил взгляд с моих глаз на губы. Бессознательно я быстрым движением облизнула их. Полковник сглотнул. И продолжил путь глазами вниз. Грудь и талию надежно скрывала безразмерная футболка, а вот бедра в таком положении проглядывались отлично.

В том месте, где мы касались друг друга, чувствовался невыносимый жар. Но я не могла, просто была не в силах отпустить. Внезапно стало не так уж важно, что он имел в виду последним замечанием.

Он сделал шаг вперед. Тот единственный, который разделял нас. Моих голых коленей коснулась грубая твердая ткань формы. Фавн снова захватил взглядом мои глаза. Мучительно медленно надавил бедрами на колени, я поддалась этому и чуть расслабила плотно сжатые ноги. Под напором его тела они разошлись в стороны, позволяя мужчине вплотную приблизиться ко мне…

Прерывисто вздохнула. Он смотрел на мое лицо сверху вниз, пришлось задрать подбородок, чтобы видеть темный шоколад его глаз. Фавн легчайшим прикосновением пальцев провел по моему лицу: от виска к щеке. Острые длинные когти могли бы в два счета разрезать нежную кожу, но прикосновения были едва ощутимые. Его большой палец нашел мою нижнюю губу и чуть надавил, заставив приоткрыть рот. Я с трудом сдержала стон, продолжая прерывисто дышать.

Боялась пошевелиться, хотя и безумно тянуло дотронуться до этой груди, плеч… Между тем его палец чуть проник в мой рот, я немного сжала челюсти, едва прикусив его. Другая рука мужчины легла на мое бедро, туда, где задралась майка, начиная путь вверх по ноге.

Если у меня и оставались хотя бы какие-то мысли, то их тотчас выдуло из головы: как только он убрал палец, но тут же накрыл мои губы своими. Это не было неожиданно: я видела, ощущала, пропускала через себя малейшее движение, мельчайшее сокращение его мышц. Но все же всем телом вздрогнула от этого прикосновения. Его ладонь судорожно сжалась на моей ягодице, придвинув меня ближе к краю стола. Ближе к нему.

Застонала ему в рот. Его губы, такие горячие, немного шершавые, обветренные, исследовали мои. Касались то совсем нежно, то начинали двигаться смелее, сминая мои, требовательно пробуя на вкус.

Я в первый раз находилась так близко от фавна. Чувствовала запах его кожи, смешанный с каким-то с горьковатым с терпкими нотами парфюмом, который, впрочем, я смогла ощутить только прижавшись к нему вплотную.

На миг показалось, что я снова вижу сон. Наконец пазл сложился: руки, когти, рога… Теперь я видела еще и его лицо. Не знаю, каким непостижимым образом мое подсознание предвидело это, но Грег — именно тот, кто приходил в мои сны. Ощущение нереальности происходящего было настолько сильным, что я побоялась, будто все еще сплю. Чтобы развеять видение, если это всего лишь оно, впилась ладонями в его плечи, с силой сжимая пальцы. Но он не исчез. Лишь резким движением вклинился между моих бедер своими еще глубже.

Через тончайший хлопок трусиков ощущала прикосновение грубой ткани его формы и сильную эрекцию мужчины. Нижней частью тела он прижался ко мне еще теснее, показывая, что не намерен отступать.

Голова кружилась. Если бы он меня сейчас отпустил, я упала бы со стола. Но полковник держал крепко. Я задыхалась под его губами, в этих мощных объятиях. Под ладонями перекатывались твердые мышцы.

Чуть отстранилась от него, но только чтобы найти молнию на кителе и расстегнуть ее. Грег несколькими резкими движениями избавился от одежды, которая полетела куда-то в угол комнаты. Без кителя жар тела стал почти невыносим. Но я не могла остановиться. Уже нет, только не сейчас, когда в голове — пустота, а телом правят инстинкты и эмоции. И я чувствовала, что нужна ему так же остро, как и он мне.

Он взял мое лицо в обе ладони и снова заглянул в глаза. Будто пил меня взглядом и давал пить себя. И я питалась этой невероятной темнотой, льющейся из его глаз.

Потянула за края его футболки, он послушно поднял руки, позволяя избавить себя от еще одного предмета гардероба. Тот отправился следом за кителем — в неизвестном направлении. Посмотрела на обнаженный торс и замерла. Грудь фавна была испещрена множеством мелких и довольно крупных шрамов разного возраста. Принялась исследовать рубцы кончиками пальцев, облизывая губы, которые быстро пересыхали без его прикосновений. Будто он был для меня живым источником.