И расплата оказалась очень сладкой, когда Эйдан появился у меня на пороге с претензиями.

Трещина на потолке раздражала сильнее, чем мерное дыхание под боком. Взгляд с уродливой кривой полосы переместился на спящего Холланда. Зрелище оказалось презабавным: мой бывший муж обнимал подушку, а у него под боком свернулся в кренделек Бубенчик. Выпущенный вчера из клетки, кролик должен был сегодня догрызать последнюю косточку, оставшуюся от Эйдана, но вместо этого устроился с комфортом рядом.

Прямо не крол-людоед, а домашний питомец.

— Предатель, — мрачно изрекла я, стирая паутину неприятного сна с лица ладонью и садясь в постели. — На котлеты пущу.

Время — пять утра, но спать не хотелось. Бурный вечер, перетекший в ночь, сказался лишь на затекших мышцах и общей усталости. Будто гантели в фитнес-клубе таскала из желания похудеть к лету. А я всего лишь отрабатывала долг в двести тысяч после очередного посещения гипермаркета. И ведь обещала себе, что никаких спонтанных покупок после получения доступа к счету Холланда.

Независимая, сильная — современная дама. С небольшим уточнением.

Во время очередной прогулки между бутиков взгляд упал на слово «распродажа», затем пальцы судорожно нашли номер Инны в списке контактов и наступила темнота. Мозг полностью отключился от реальности. Видимо, так меня подействовал наш прошлый поход в гипермаркет.

Очнулась я в окружении брендовых пакетов, слушая истеричные вопли Лизаветы Сергеевны на заднем плане во время разговора с Эдиком-Эйданом. После чего сам Холланд приехал ко мне домой разговаривать на тему трат. Впрочем, беседа продлилась ровно минуту, а после бывшему мужу стало интересно новое белье на моем теле. Вживую.

До того, как исчезнуть в потоке кофточек платьев и словах Эйдана про инволюцию миллиарда в миллионера, я пыталась найти главный ответ на насущный вопрос: почему магия не отзывается? Три года эта животрепещущая тема периодически всплывала в мыслях, но после вновь тонула в серых буднях. Мир вокруг жил, и я пыталась найти в нем место. Изучала законы, притворялась беспомощной, старалась выжить.

По сей день поражалась своему везению, ведь несколько раз меня принимали за сумасшедшую. Я кричала в полиции и трясла несчастных служителей закона, требуя ответить, кто главный в этой части Бездны. Представляю их веселые разговорчики в компании друзей про наркомана с жертвой, тронувшихся умом в парке. Только тогда мне совсем не до смеха.

На работу я приезжала к одиннадцати утра, поэтому торопиться было некуда. Холодная вода смыла неприятные воспоминания. В последнее они стали частыми гостями из моего подсознания: десятки разрозненных кадров, склеенных неумелым режиссером в плохое кино с ограниченным бюджетом. Вся моя прошлая жизнь — квест с приключениями, по мотивам которого Уве Болл создал очередной свой «шедевр» кинематографа.

Сегодня мне снился день суда — один из сотни, на которых я присутствовала в качестве супруги Главного Инквизитора. Только если раньше мое место было подле мужа на скамье рядом с обвинителями, то в последний раз я находилась по другую сторону.

«Леди Хелена Холланд-Мерэлл, графиня Локредж, вы подтверждаете, что в ночь Крови ходили на кладбище и проводили магический ритуал?».

Плеть просвистела в воздухе, и очередной удар обжег спину. Боли не было. От бесконечных пыток тело стало словно каменным. С трудом шевелились руки, даже пальцы не поддавались. Усилием воли я заставила их сжаться в кулак, хотя понимала: для совета инквизиторов мое равнодушие — приговор на смертную казнь.

Импульсы магии заставили выгнуться до хруста в позвоночнике, а кровь хлынула потоком изо рта. Это не заклятие — волшебный удар ногой в живот. Если подбирать самое близкое сравнение. Когда органы превращают в месиво несколько касаниями к определенным точкам на теле человека. К счастью, я была ведьмой. Подобные пытки хоть и оставались болезненными, но не являлись смертельными.

Сцепив зубы, я прохрипела через силу:

— Подтверждаю.

— Ведьма! — заорал сразу же лорд Ричард Грэм, подскакивая со своего места и показывая на меня пальцем. — Тьма поглотила разум этой женщины!

О, мой милый, как ты заблуждался. У таких, как я черная магия проявляла себя с рождения. Гибельный Ковен не искал приспешниц на стороны. Наши ведьмы успешно рожали преемниц и воспитывали в любви к тварям Нижнего мира. Едва научившись ходить и говорить, я познала науку смерти. Нас закрывали в зиндане — тюрьме-темнице под землей среди оголодавших крыс. Раз в неделю приносили еду с водой, за которые предстояло драться с такими же девочками.

Самые безжалостные начинали использовать силу против соперниц. До сих пор чувствовала вонь разлагающихся тел убитых, кто не сумел пробудить дар и защититься.

— Признаете ли вы, что наслали проклятие на дочь графа Эдвина и при помощи магии соблазнили жениха несчастной? — вновь зачитал обвинение главный советник, пока остальные убеждали лорда Грэма сесть.

Я тихо рассмеялась. Нет, правда, забавно. Ричард, кричавший из-за деревянной стойки свидетеля, уж точно не нуждался в магическом заклятии или зелье. Сам прибежал, едва лишь поманила пальцем. А что до его невесты? Леди Бетине стоило почаще мыться и поменьше поедать сладкое.

Стало жарко, платье давно превратилось в лохмотья. Кожа чесалась от грязи, волосы слиплись из-за подсохшей крови в месте удара на лбу и пота. Очередной импульс заставил подавиться собственным хохотом, а затем сплюнуть кровь на каменный пол.

— Граф, полагаю, вы были не в курсе? — насмешка в голосе главного советника была уж слишком красноречива.

В этот раз удар я почувствовала всем существом. Особенно когда пальцы Эйдана сгребли волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову. О, никто не знал большего толка в пытках, чем мой супруг. Холланд наслаждался издевательствами над своими жертвами, он мог часами мучить заключенных. Больше всего ему приходились по душе те, кто отказывался говорить. Проверять на прочность очередного шпиона — удовольствие, сродни оргазму.

— Я глубоко опечален. Это настоящий позор на весь мой великий род, — с сожалением произнес Эйдан, продолжая удерживать меня.

Лгун, подлец и сволочь. Семья Локредж не брезговала темной магией, а сила самого Холланда была завязана на чужой боли. Одним прикосновением он заставлял человека корчиться в невыносимых муках.

— Скотина, — выдохнула я ненавистью, дернув головой. Эйдан склонился и прикоснулся губами к моему уху, заставляя содрогаться от каждого слова.

«Кричи громче, Хелена. Проклинай до последнего вздоха. И когда будешь гореть, не вздумай умолять о пощаде. Я хочу, чтобы ты желала моей смерти».

Перед казнью на костре у меня был четкий план: умереть для вида, затем возродиться. Всего-то надо было заключить сделку с кем-то из высших ифритов. Убивать ради возможности дышать? Нет ничего проще.