При этом у Клинтона не получилось серьезно продвинуться по пути дальнейшего контроля над вооружениями, главным образом потому, что продолжению переговоров препятствовали российские политики и возраставшее в России недовольство политикой США в других областях. В январе 1996 года Сенат США ратифицировал Договор СНВ-2, тот самый, который представил Сенату Джордж Буш-старший незадолго до своего ухода из Белого дома. Согласно договору, уничтожению подлежали две трети российского и американского ядерных арсеналов, а в 1997 году Клинтон и Ельцин договорились о еще более крупных сокращениях. Однако российская Дума так и не ратифицировала СНВ-2, предоставив разбираться с этим последующим правительствам[15]. Как разъяснил министр обороны США Уильям Перри, СНВ-2 «пал жертвой расширения НАТО»{81}. А кроме того, и жертвой борьбы между Кремлем и Думой.

Но никакая область взаимоотношений двух стран не порождала такого количества споров и разногласий, как противоракетная оборона. Начиная с 1960-х годов США в области ядерных вооружений отдавали предпочтение наступательным вооружениям перед оборонительными. Но интерес властей к оборонительным системам неуклонно рос. Выдвинутая Рональдом Рейганом Стратегическая оборонная инициатива – назначение которой было в том, чтобы перехватывать и сбивать ядерные ракеты противника еще в воздухе, – вызвала в Москве огромную озабоченность: Советский Союз не располагал технологиями, которые позволили бы противостоять подобной системе. Предложенная система национальной противоракетной обороны, которая обсуждалась в администрации Клинтона, нарушала американо-советский Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО), подписанный в 1972 году Никсоном и Брежневым. Согласно Договору, каждой из сторон позволялось развернуть всего по две оборонительные системы вокруг своих главных городов[16]. Российская сторона всегда твердо стояла на том, что Договор по ПРО – краеугольный камень американо-российских отношений в ядерной области. Команда Клинтона, пытаясь найти взаимоприемлемый подход к противоракетной обороне, переориентировала внимание на системы ПРО среднего радиуса действия, которые служили защитой от ракет средней дальности, но были бессильны против российских ракет дальнего радиуса действия. Были надежды, что такой подход окажется более продуктивным. Администрация Клинтона проявляла заинтересованность в разработке систем ПРО среднего радиуса действия, что могло бы помочь Вашингтону сохранить в неприкосновенности Договор по ПРО.

Однако республиканцы в Конгрессе твердо настаивали на необходимости создать более мощную систему ПРО, способную защитить страну от ракет дальнего действия. Для Кремля контроль над стратегическими вооружениями и Договор по ПРО были единственными двумя областями, где Россия все еще выступала на равных с США и по-прежнему могла считаться супердержавой. Любой шаг в этих сферах, который мог бы изменить установившееся равновесие, вызывал возмущение Москвы и жалобы, что Вашингтон снова игнорирует ее интересы и старается ослабить ее позиции. Кремль высказал озабоченность, что система ПРО, теоретически разрабатываемая с целью противостоять государствам-изгоям, может при этом представлять угрозу для российских средств сдерживания. Сотрудники администрации Клинтона по-разному объясняют, почему по вопросу ПРО не удалось добиться согласия. Посол США в России Томас Пикеринг сетует, что чиновники его страны ни разу не дали себе труд сесть вместе со своими российскими визави и основательно обсудить, как и те и другие воспринимают свои интересы в сфере безопасности, и уже в рамках этой широкой дискуссии поговорить о противоракетной обороне. Помощник-референт Тэлботта Эрик Эдельман, напротив, утверждает, что Россия никогда не была заинтересована во взаимопонимании по этому вопросу{82}.

Одним из источников трений между администрациями Клинтона и Ельцина была также поддержка Россией ядерной программы Ирана. Но чтобы понять все аспекты иранской проблемы, ее необходимо рассматривать в более широком контексте послевоенного устройства мира. История советско-иранских отношений была неоднозначной. Так, в период Второй мировой войны Иран оккупировали британские и советские войска. Однако СССР отказывался вывести войска из северной части Ирана, непосредственно граничившей с советской республикой Азербайджан, и сделал это только под давлением со стороны ООН[17]– это был первый серьезный кризис холодной войны. Москва неодобрительно относилась к режиму шаха Мохаммеда Резы Пехлеви и поддерживала марксистско-ленинскую партию ТУДЕ, что не мешало СССР развивать взаимовыгодные экономические отношения с Ираном. Советское руководство всегда помнило о географической близости Ирана – страны, где проживают миллионы этнических азербайджанцев, – к Азербайджанской ССР, а также о том, что мусульмане персидского и азербайджанского происхождения принадлежат к одной ветви ислама – шиитской.

Не менее противоречиво складывались отношения с Ираном и у США. В 1953 году США и Великобритания открыто сотрудничали с иранской оппозицией, оказали помощь в смещении премьер-министра Ирана Мохаммеда Моссадыка, которого считали просоветской фигурой, и поддержали восстановление в стране шахской власти. США оказывали Ирану содействие в развитии атомной энергетики в ограниченных масштабах, по программе «Атом для мира». Программа была инициирована в 1953 году администрацией президента Дуайта Эйзенхауэра и предполагала, что мирный атом, используемый для сугубо гражданских надобностей, распространится по всей планете. В те времена еще не до конца осознавали, что мирный атом при определенных обстоятельствах может стать «атомом войны» – это стало очевидно в 1974 году, когда Индия объявила о проведении первых успешных ядерных испытаний. В 1975 году ряд западногерманских и французских компаний подписали с Ираном соглашение об оказании помощи в строительстве атомной электростанции на юге страны, в Бушере.

В 1979 году исламские религиозные фундаменталисты и их сторонники свергли проамериканский режим шаха Резы Пехлеви. Они объявили США «большим Сатаной», вторглись на территорию посольства и 444 дня продержали в заложниках американских дипломатов. С тех пор американо-иранские отношения всегда были исполнены взаимной враждебности, а дипломатические отношения не восстановлены и по сей день. Французские и западногерманские компании расторгли свои атомные контракты с Ираном, и Советский Союз начал зондировать почву на предмет взятия на себя этих контрактных обязательств.