Ухватившись за эту безопасную тему, Бен стал рассказывать о том, как трудно подобрать материалы, чтобы они сочетались с теми, которые использовались более ста лет назад. Джеки внимательно слушала его пояснения. Бен был очарователен в своем энтузиазме и глубоком знании вопроса.

— Я хочу помогать, — загорелась она. — Я могу красить.

— А ты красила когда-нибудь?

— Невелика премудрость — води себе кисточкой или валиком взад-вперед.

Бен по привычке протянул правую руку, чтобы взять банку колы. Пока он сообразил, что должен действовать левой, Джеки уже схватила банку и открыла ее.

— Я справлюсь. Если я за что-то берусь, то делаю это хорошо. Спроси у любого режиссера, с которым я работала, и он тебе скажет.

Бен усмехнулся, представив, как звонит какому-нибудь известному голливудскому режиссеру, чтобы справиться о том, сможет ли Джеки де Марсель красить стены.

Глаза Джеки вспыхнули в негодовании.

— Я серьезно.

— Вижу. Даю тебе пару дней испытательного срока, а потом решу. Может, и сгодишься на что-нибудь. Но помни, что здесь босс — я и не потерплю споров и пререканий.

— Слушаюсь, босс!

Когда они закончили еду, Джеки аккуратно собрала остатки и положила назад в сумку.

— Как твоя рука? — спросила она, становясь на колени рядом с Беном.

— Действие таблеток закончилось, и она начала ныть.

Джеки осторожно прикоснулась к гипсу, затем засунула кончик пальца под него.

— Не туго?

Джеки увидела, как в серых газах растекается расплавленное серебро, почувствовала аромат легкого одеколона и запах самого Бена, непередаваемый запах мужчины, испытывающего желание.

— Назад, Джеки, — хриплым шепотом скомандовал Бен.

— Я просто хотела проверить гипс, — тоже шепотом ответила она и облизнула пересохшие губы.

Когда Бен увидел, как кончик розового язычка появился между белыми зубами и пробежался по пухлым губам, он стал опасаться, что на нем лопнут джинсы. Не думая больше ни о чем, он положил руку на затылок Джеки и резко притянул ее к себе. Он успел заметить в ее глазах удивление и восторг и в то же мгновение накрыл губами, ее рот. Бен наслаждался сладостью ее губ, мысленно усмехнувшись ее нетерпению, когда Джеки приоткрыла рот. Нет, как истинный гурман, он умерит свой голод и не станет спешить.

Он прикусил зубами ее нижнюю губу — и тотчас услышал тихий горловой стон. Одна рука Джеки запуталась в его волосах, вторая заботливо страховала больную руку. Почувствовав, как неистово прижимается к нему ее маленькое тело, он лишился самообладания. Положив левую руку на ягодицы Джеки, Бен привлек девушку к себе, наслаждаясь прикосновением ее грудей и слыша стук ее сердца.

Резкая боль в запястье привела его в чувство. Он медленно отстранил девушку и прижал больную руку к груди.

— Пора за работу? — спросила Джеки.

— Да.

Бен неуклюже поднялся, опираясь на здоровую руку, и широкими шагами направился к дому, ни разу не оглянувшись. Это все обезболивающие таблетки, твердил он себе. В здравом рассудке он бы ни за что не стал целовать Джеки. Она теперь, чего доброго, вообразит, что он решился на предложенный ею «отпускной роман», подумает, что он согласен развлекать скучающую богачку, пока она не вернется в Калифорнию.

Джеки смотрела в спину удаляющемуся Бену. Потрясенная его поцелуем, она не поняла причины его ухода. Ведь после такого поцелуя вполне закономерно оказаться в постели в объятиях друг друга. Нет, она никогда не поймет Бена Дэвиса. Она медленно поднялась с земли и подхватила сумку. Что все-таки происходит? Она могла поспорить, что Бен хочет ее, и его поцелуй тому подтверждение. Но в остальное время он не проявляет к ней никакого интереса, даже избегает. Никогда не спрашивает ни о чем, а в ответ на ее вопросы немедленно воздвигает невидимые барьеры.

Что же в ней такого, что люди всегда отворачиваются от нее? Джеки с грустью подумала о своей жизни. Из них двоих мама выбрала Джулиану, для отца она всегда была на вторых и даже третьих ролях, Жан тоже устал от нее и бросил. Конечно, их развод был следствием их обоюдного охлаждения и разочарования, но итог тот же — она снова одна. Всю жизнь дорогие ей люди оставляли ее, и Джеки привыкла и смирилась. Она научилась оберегать свое сердце от боли, которая, она была в этом уверена, неизбежно придет. Она больше не верила в длительную привязанность, во всяком случае для себя.

Но Бен Дэвис притягивал ее как магнит. Ей безумно нравились его поцелуи. Но и ему она оказалась неинтересна, он не пожелал иметь с ней дела даже на короткий срок. Джеки была близка к отчаянию. Подойдя к машине и поставив сумку, она взяла перевязь, которую Бен не захотел надевать, чтобы поддерживать больную руку.

Она нашла Бена и Кевина в комнате, некогда бывшей кухней. Оба сидели на корточках, рассматривая трубы в том месте, где стояла мойка. Поглощенные делом, мужчины ее не заметили. Прислонившись к стене, Джеки смотрела и слушала. Большая часть того, о чем они говорили, была ей непонятна, но она не перебивала. Ей нравилось наблюдать за Беном во время работы, слушать его низкий голос.

Джеки заметила, что он дважды поморщился, покрутил плечом и пошевелил пальцами больной руки. Упрямец! Ему было очень больно, но он не хотел подавать виду.

Бен поднялся и только сейчас заметил ее.

— Тебе очень больно? — спросила Джеки, отрываясь от стены и подходя к нему вплотную.

— Есть немного.

Джеки потрясла перед его лицом перевязью.

— Может, тебе стоить надеть это, как рекомендовал доктор?

— В прошлом году мой двоюродный брат сломал в школе руку, так он недели три носил такую штуку, — поддержал ее Кевин, тоже поднимаясь с корточек. Он с многозначительной усмешкой посмотрел на Джеки.

Она улыбнулась Кевину открыто и дружелюбно. Господи, ну почему с Беном все так сложно?

— Ладно, давай, — рявкнул Бен, свирепо посмотрев на молодого человека.

— А что я такого сказал? — Кевин передернул плечами и снова склонился над трубами.

— Позволь, я помогу тебе. — Джеки подошла к Бену вплотную. Она завела руки ему за шею и стала завязывать марлевое полотнище. Ее грудь касалась его груди, пальцы щекотали шею. Бен, стиснув зубы, смотрел в одну точку на стене за ее плечом, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимым. Он пытался быть невосприимчивым к ее женственности, но, бог свидетель, его тело не внимало доводам рассудка.

— Ну как? — спросила Джеки, поправляя перевязь на его плече.

— Отлично. — Голос Бена был хриплым, отрывистым. Когда Джеки снова потянулась, чтобы проверить крепость узла, он тихо скомандовал: — Назад!

Джеки подавила улыбку и отступила, понимая, что Бен вовсе не так спокоен, как хотел выглядеть.