пожал плечами, по крайне мере так показалось, и подлетел ко мне. Не прекращая игры с щенком, он выпустил ещё одну дымку-руку, взял своей облачной рукой мою, перевернул вверх экраном, и ткнув в неё дымчатым пальцем, сказал:

– АЯ, покажи Павла.

Экран ожил, и передо мной, на расстоянии около двух метров, оказалась фигура моего сына в полный рост и даже кажется, что в полный вес, судя по примятой под ним траве. Павел был одет в костюм из такой же серо-зелёной ткани, как и у меня, правда ему повезло больше, у него были шорты.

– О, папа!!! Привет! Привет Сач!!! – махнул рукой сын.

– Ты где? – вскрикнул я, увидев, как позади Паши бегает Маша и Степан.

– Сач подскажет. – без эмоционально ответил сын и изображение пропало. Экран на руке тоже потух.

– Ээээ… – разочарованно закричал я, тыкая в АЮ, надеясь снова увидеть ребёнка.

– Я же говорил, – обижено сказал Сач, – всё с ним хорошо.

– О’кей, – кивнул я, – долго идти до этой общины?

– Так как ты бежал? – играя с щенком спросил шарик.

– Ну хотя бы, так как я бежал.

– Не знаю, – ответил задумчиво Сач, – дней двадцать.

– Сколько??? – я был уверен, что просто не так понял его.

– Ну может тридцать. Ты же будешь уставать и тебе надо ходить в туалет, и покушать, и поспать. Скорость в эти моменты будет другая. Давай АЯ точно посчитает…

– То есть, – уже почти кричал я, – я был в отключке минимум двадцать дней, раз Павел уже добежал до общины?

– Он и не бежал… – Сач утомил щенка, теперь они оба валялись на траве.

– Сач… а давай пойдём в общину, так, как и Паша. – с хитринкой сказал я.

– Ага, давай, – обрадовался Сач, – а то так скучно, когда долго идёшь. Чача!! – позвал он щенка, выпустил из себя дымку – лассо, обвязал вокруг шеи Чачи, нагнулся к моей руке, перевернул её, что-то нажал на АЕ и я ощутил несильный толчок в спину, благодаря которому потеряв равновесие упал в траву.

Первое что я услышал, разноголосые гавканья собак вперемешку с человеческой речью. Вынырнув из лопухов, увидел, как шар и Чача уходят в толпу людей, которых было по самым скромным подсчётам было человек пятьдесят. Все сидели понуро в разных местах, некоторые разговаривали между собой, и недалеко от Павла я увидел Марину и Виталика.

«Слава Вселенной», – подумал я. – «Он не один».

Домов и укрытий видно не было, часть людей сидела на траве, а из-за ближайших деревьев ко мне бежали Манька и Шрек…

Виталий и Марина терпеливо ждали пока мы с Пашей наобнимаемся, и только потом, когда успокоились, мы начали столь тяжёлый для всех разговор.

– Мы дома были, – начал Виталий. – Маринка уже спать собиралась, я в комп играл. Раз, и на руке возник браслет. Пытался снять… Никак. Тут Марина как заверещит из спальни, побежал к ней, и всё… Стена дома окрасилась голубым сиянием и точно всё… Дальше ночь, трава, Сач…

– А я вообще ничего не помню. – сказала Марина. – Расчёсывалась… положила расчёску, на руке браслет, и комната залилась северным сиянием. Как кричала не помню. – она положила голову на плечо мужа. – Виталь рассказал, что кричала, а я не помню. Хоп… Трава, Сач и все наши барбосы.

– У Линьки опять четыре лапы. – пробурчал Виталик. – Вот это меня прям убило. Три же было. Я сам лично на ампутации был.

– Дааа, – протянула Маришка. – меня это тоже удивляет. Отросла что ли?

– Вам Сач что-нибудь показывал по этой голубой штуке? – я махнул взглядом на их голубые лоскутки под кожей на руке.

– Нет. Сказал, что потом всё расскажет.

Вспомнив как Сач заставил мой голубой экран показать мне сына, я нажал на него.

– АЯ, покажи мне дочь Надюшу. – попросил я.

– Информация о людях по ту сторону Исары – отсутствует. – нежным и красивым голосом произнесла АЯ.

– Ух ты! – хором воскликнул весь мой дружный кружок по интересам.

И в ту же секунду они тоже затыкали пальчиками по своим АЯМ.

Я просто смотрел на них, гладил собак, и вспоминал Надюшу. Её улыбку, её смех, чемодан… и её огромную любовь к этому миру. Воспоминания прерывались мыслями о той душевной боли, которую я вроде как должен был испытывать. Прислушивался к себе… пустота. Нет эмоций, никаких. Небольшое чувство сожаления и сгусток затуманенных воспоминаний. Вот и всё.

Позади меня сидела девушка лет девятнадцати, и почти не моргая смотрела на облака. Ничуть не переживая на тему: «а что обо мне подумают», я подсел к ней, а через минуту к нам подкрался Паша, и ещё мужчина лет пятидесяти…

До самого заката, мы делились впечатлениями, рассказывали кто и как очнулся, как их встретил Сач. Кто кого потерял при переходе, кто что видел и запомнил… Двое мужчин, доисторическим способом камень о камень, развели костёр, что придавало нашему вечеру очень романтически-домашний настрой.

Периодически видели, как Сач приводит других людей, с потерянным взглядом, испуганных, оглядывающихся по сторонам. Мы старались сразу перехватывать их у Сача и провожать к нашему кружку, понимая, что им страшно и непонятно, как и нам по прибытии.

Очень приятно было наблюдать за тем, когда они находили в толпе близких им людей, но это случалось редко. Рядом с общиной мы почти сразу нашли родник и речушку, поэтому проблем с водой не предвиделось, она была безумно вкусная, свежая и очень ароматная с запахом морозной зимы, и снежинок.

Дети были счастливы… Чача, Манька, Стёпка, Линька, Гошан и куча других собак были нарасхват для игр в догонялки и прятки. Часть взрослых просто ложилась спать, видимо прошлая жизнь в ритме постоянного зарабатывания денег выкачала все силы.

За день проведённый в общине, мне многое стало понятно… Сач был нашим куратором, точнее куратором нашей общины. Таких общин было много, как правило их собирали недалеко друг от друга, хотя у нас как-то затёрлись француз и два китайца.

Мы были на нашей планете, и это абсолютно точно, судя по одуванчикам, но видимо по другую сторону «стены», которую Сач называл Исарой. Домов и дорог странным образом не было… стулья, столы, все ткани, наряды, обувь, что были в общине и одеты на нас, сделаны из растений, и, самое главное, мы были нифига не в Томской области, что стало понятно по деревьям… не так чтоб нас окружали пальмы, но и не ёлки, это точно.

Еда различалась вкусами и формами: фрукты и овощи росли свободно, их просто срывали и ели. Хлебное дерево, странное, но очень интересное, мне понравилось. Как сказал Сач, нам позволялось раз в три дня выбирать охотников, которые вместе с ним, имели право на добычу всего одного животного. По мнению Сача этого мяса, нам должно хватать.

Никто не чувствовал себя неуютно, тем для разговоров было