Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хелла колеблется.
– На первом этаже я знаю, что меня ждёт: разговор с самой собой. На том другом, неизвестном этаже может быть что-то похуже.
– Да, о’кей, но мы-то вернулись оттуда в целости. Не думаю, чтобы отель хотел убить нас или всерьёз навредить. Те осиные укусы исчезли, и даже мои ожоги пропали, как только я переступил порог номера.
– Эй, смотрите! – восклицает Мэгги.
Лестница, по которой они ещё не поднимались, загорается красными огнями. Тёмно-красными, цвета крови. Хеллу передёргивает. Неужели ей действительно нужно подняться туда? По этой кровавой лестнице?
– Ты прав, Энди. Отель говорит нам, какую лестницу выбрать. – Хелла смотрит на Вилли. – Ты идёшь со мной, парень. Вместе или нет.
– Я ничего тебе не должен.
– Ты вообще хочешь вернуться домой? Ты что, не хочешь найти своих отца и мать?
Вилли что-то мямлит в ответ.
– Я не понимаю тебя, Вилли. Мы не хотим провести остаток своих жизней в этом отеле, и мы любим своих родителей. Ты идёшь с нами или нет? Нас больше, мы можем тебя и заставить.
Вилли неохотно поднимается.
– О’кей. Хватит нудить.
– Мы пойдём с вами, – говорит Энди.
Хелла качает головой.
– Это не обязательно. Мы с Вилли пойдём одни. Ты оставайся с Мэгги и Сержем, они и так уже настрадались.
– Ты уверена?
Нет, она не уверена, но она произносит:
– Да, очень даже.
Поднимаясь по лестнице, Хелла замечает, что кельтский символ опять есть на каждой ступеньке. На этот раз символ мерцает, а ещё она уверена, что слышит его: звучит, как бьющееся сердце.
Тудук, тудук, тудук.
Бьётся так же часто, как её собственное сердце.
Хелла сглатывает, в горле у неё совсем пересохло, руки в холодном поту. Она вытирает ладони о штанины. Она должна идти дальше, встретить лицом к лицу свои недостатки, отбросить прочь свои страхи. Вилли явно нервничает, он слишком быстро дышит. Прежде чем выйти на этаж, она оглядывается в последний раз. Энди кивает и беззвучно говорит: «Всё будет хорошо».
Поднявшись, Хелла читает вывеску: «3 этаж».
– Я начну, – говорит Хелла. Она хочет скинуть с себя ношу как можно скорее.
– Как хочешь.
Хелла смотрит на множество дверей. Которую же, которую ей выбрать? И тут она слышит сердцебиение, громко и отчётливо доносящееся из-за одной из дверей. Она осторожно шагает к ней. Вилли идёт за ней по пятам.
Хелла совершенно уверена, что это её дверь. Символ почти напоминает сердце, когда размеренно стучит, приглашая её войти.
– Поехали.
Хелла открывает дверь. Она совсем забывает про Вилли, как только она видит, что в комнате. Не колеблясь ни секунды, она забегает внутрь.
Там её мать!
Глава 15
– Мама, мама, – зовёт Хелла.
Её мать сидит в маленькой металлической клетке на простом деревянном стуле. На полу вокруг клетки стоят в высоких вазах букеты роз. Они занимают почти всю комнату. Запах роз щекочет Хелле нос, как иногда мамины духи. Как будто она снова дома, где этот самый запах подсказывает, в какой комнате побывала её мать.
Хелла сжимает холодные прутья.
– Мама, наконец-то я тебя нашла!
Но её мать не слышит и не видит её, она даже не поднимает головы. Она не сводит печальных глаз с листка бумаги, который держит в руках. По мнению Хеллы, мама даже не замечает, что сидит в клетке.
– Мама! Я тут! – кричит Хелла во всё горло.
Она ищет, где у клетки дверца или проём, но ничего такого нет. А прутья клетки расположены слишком часто, чтобы она могла протиснуться между ними. Хелла просовывает внутрь руки и пытается дотронуться до матери, но та слишком далеко. Хоть это и возможно, но всё же странно, что мама не слышит и не видит её. Или на самом деле её матери здесь нет?
Хелла всматривается сквозь прутья и узнаёт розовый листок, на который смотрит её мать. Она немедленно чувствует себя виноватой, потому что помнит, что там написано.
Я ненавижу свою мать!
После одной из бесчисленных ссор с матерью Хелла написала эти слова на нескольких цветных листках для заметок. Она разложила их по разным местам вроде ящиков комода или своей наволочки, зная, что мать найдёт их. Она хотела посильнее задеть её, настолько она была зла на неё. Теперь она думает, что это был детский и подлый поступок. Что только на неё нашло?
Хелла замечает, что мать выглядит немного иначе, чем когда они приехали в отель. Волосы спускаются ей до плеч и отсвечивают красным. В последнее время причёска у матери темнее и короче. Хелла понимает, что это её мама год назад, когда она написала эти подлые записки.
Её пленённая в клетке мать глубоко вздыхает и тихонько плачет. Слёзы капают из её глаз, когда сминает листок в сжатом кулаке.
– Мама, – говорит Хелла негромко.
Тогда она и не думала, что эти записки могут причинить столько боли. Она не задумывалась об этом. О, она знала, что мать рассердится или расстроится, но не думала, что так сильно. У девочки раскалывается сердце при виде глубоко опечаленной матери. И как же ей сейчас её не хватает. У Хеллы буквально болит сердце. Мама всегда была рядом с Хеллой, интересовалась, как прошёл её день, счастлива ли она, помогала с домашним заданием, отвозила на водное поло, жарила блины для дочери и её друзей. И как Хелла отплатила ей за это? Несносная дочь, которая постоянно говорит и пишет, что ненавидит её, и редко, что любит. Хотя это совсем не так, конечно же, нет.
– Мама, я люблю тебя, и извини, что я не слишком хорошая дочь.
Её мать опускает голову, плечи её сотрясаются от рыданий. Она не слышит Хеллу.
– Теперь я буду стараться, мама. Честно. Теперь я буду такой дочерью, какую ты хочешь.
Мать поднимает голову. Она её услышала?
– Обещаю, что не буду больше с тобой спорить. Я люблю тебя, мама.
Её мать смотрит прямо на неё и затем кивает. Она встаёт и раскрывает руки.
Хеллино сердце прыгает. Она просовывает руки сквозь прутья, чтобы переплести пальцы с мамиными, но в этот момент её грубо дёргает назад.
Нет!
Она ничего не может поделать. Её ноги волочатся по полу, пока невидимая сила тащит её вон из комнаты, словно куклу, подвешенную за верёвочку. Она всё ещё протягивает руки к матери, когда
