— Может, я тугодум, Уэс, но я ничего не понимаю.

— Роджер, сейчас я говорю с тобой как с братом. Да?

— Да.

— Я хочу поручить тебе деликатную миссию, — сказал Уэс Джордан. Роджер ждал, что он чуть заметно скривит губы или моргнет, давая понять — «деликатная миссия» лишь очередная искра его фирменной иронии. Однако вид у Уэса был самый серьезный, перед Роджером сидел настоящий мэр. — И о ней не должны знать ни твой клиент, ни твои коллеги, мистер Сэлисбери и мистер Пикетт. Даешь слово?

— Брат Уэс, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но разве можно дать слово, не зная, о чем идет речь?

— Что, даже такой мелочи не можешь для меня сделать, а? Ладно, тогда я полагаюсь на твою гражданскую ответственность.

Роджер внимательно смотрел ему в лицо. Ни усмешки, ни подмигивания, ни приподнятых бровей.

— Этот случай, — продолжал мэр, — может оказаться столь же губительным для города, как убийство Мартина Лютера Кинга или избиение Родни Кинга[32]— поскольку затрагивает самые худшие опасения белого человека. Понимаешь, о чем я?

— Да, — сказал Роджер Белый, — вполне.

— Хорошо, и я утверждаю, да, утверждаю, что Чарли Крокер, или кто-нибудь вроде Чарли Крокера, мог бы стать важнейшей фигурой в этом деле, предотвратить катастрофу, спасти город от раскола на два лагеря.

— По линии расового разлома, — добавил Роджер Белый.

— Именно, по линии расового разлома. Отлично сказано. По линии расового разлома. И если Крокер ради этого согласится подставиться — а для него, шестидесятилетнего старикана, владельца плантации, это действительно значит серьезно подставиться… ты ведь знаешь, что он держит плантацию, двадцать девять тысяч акров в округе Бейкер?

— Нет.

— Исключительно для охоты на перепелов. И порядки там те же, что до Гражданской войны. Представляешь, слуги-афроамериканцы поют для гостей за обедом спиричуэлы!

— Ты… преувеличиваешь, — Роджер чуть было не сказал «шутишь».

— Нисколько, нисколько. Он называет плантацию Терпмтин, Т-е-р-п-м-т-и-н. Изначально основной доход там получали не с хлопка, а с терпентина, сосновой смолы. Собирать смолу с деревьев — самая тяжелая работа, гораздо хуже сбора хлопка. Крокеру нравится называть местных жителей «терпмтинские ниггеры».

— Да ладно тебе! И ты думаешь, он будет защищать Фарика Фэнона от Инмана Армхольстера?

— У меня есть основания так думать. Если Крокер это сделает, город станет его благодарным должником, и благодарность может выразиться в избавлении от некоторых серьезных неприятностей, которые сейчас испытывает наш плантатор.

— А именно?

— А именно — угроза банкротства. Я думаю, «ГранПланнерсБанк» сочтет благополучие города одним из своих долгосрочных интересов и реструктурирует займы Крокера каким-нибудь подходящим образом, чтобы, выступая в защиту твоего клиента, он не выглядел одним из самых злостных неплательщиков в истории Атланты.

Роджер Белый так и эдак взвешивал слова мэра. Он не знал, верить своим ушам или нет.

— Ладно, Уэс, предположим, все это имеет смысл — в чем я лично не уверен, — но при чем тут я?

— Кто-то должен изложить Крокеру суть предложения. Сам я не могу этого сделать, меня неправильно поймут. А если предложение будет исходить от твоего клиента — от юриста, представляющего клиента, — это вполне приемлемо. Ты же не просишь его свидетельствовать в суде. Ты просишь его только выступить на арене общественного мнения. Закон оставим в стороне. Речь идет только о связях с общественностью.

— Но с чем Крокер может выступить, Уэс? Какую, по-твоему, точку зрения он должен иметь? Или выражать?

— Что Фарик — замечательный молодой человек. Что перспективные спортсмены вроде него всегда были мишенью для всевозможной клеветы и махинаций. Что лично он, Крокер, не верит, что Фарик мог совершить то, в чем его обвиняют. И тэ дэ и тэ пэ.

— Как же он будет это делать? На митинге, на демонстрации протеста?

— Нет-нет-нет. Какие демонстрации-митинги, если речь идет о сексуальном домогательстве? Я имею в виду пресс-конференцию, такую пресс-конференцию, официальная цель которой — разрядить обстановку, призвать всех к спокойствию и сдержанности. В свете этого я напомню, что у человека есть права, и права есть даже у высоких чернокожих мужчин, в том числе и у чернокожих звезд спорта — у них ровно столько же прав, сколько у белых женщин небольшого роста. Все это, как ты понимаешь, надо подать под соусом заботы о поддержании общественного порядка. Потом встанет Крокер и выскажется еще более решительно. Заявит, что Фарик Фэнон — замечательный молодой человек…

— Минутку, Уэс. На каком основании Крокер будет называть Фарика замечательным молодым человеком? Интересно, он хоть раз видел этого Фарика? Разве что на стадионе.

Мэр улыбнулся.

— Роджер, он должен встретиться с Фариком, познакомиться с ним. Сам знаешь, познакомиться с Фариком — значит влюбиться в него с первого взгляда.

Роджер прыснул.

— Уэс, ради бога! Ни ты, ни я этого сукина сына на дух не переносим!

— Наверно, ты удивишься, Роджер, — сказал Уэс со знакомыми озорными искорками в глазах, — да, ты удивишься. Мне кажется, мистер Крокер обнаружит в Фарике нечто такое, чего мы с тобой до сих пор не замечали.

— И где они должны встретиться?

— Это я оставляю на ваше усмотрение, господин юрисконсульт. Важно одно — чтобы Крокер познакомился с Фариком и вышел с этой встречи готовым говорить ему комплименты, причем официально. Не менее важно объяснить Крокеру, что ты, как представитель Фарика и его сторонников, проследишь, чтобы городские банки реструктурировали кредиты на самых выгодных условиях, дабы не повредить репутации спасителя города в один из решающих моментов истории Атланты. Если он спросит: «Почему я?», — скажи: «Потому что вы единственный в городе крупный бизнесмен, сделавший такую же спортивную карьеру, как Фарик. Вы — тот самый парень „Шестьдесят минут“».

Теперь уже Роджер вернул мэру его ироничную улыбку.

— И Крокер, конечно, моментально всему поверит и согласится, стоит какому-то черному юристу, которого он впервые видит, объявить, что все неприятности кончились?

— Я думал об этом, — ответил мэр. — И, по-моему, стоит сделать вот что. Предложи ему доказать это на деле, провести своего рода испытания в полевых условиях. Скажи: «Познакомьтесь с Фариком, а потом решайте, хотите вы помочь городу выступлением на пресс-конференции или нет. Если вы согласитесь, „ГранПланнерсБанк“ тут же оставит вас в покое». Думаю, мистер Крокер примет тебя за эдакого черного прорицателя, которому эксперимента ради вполне стоит поверить.