Когда Конрад проснулся, на часах было около одиннадцати. Надев клетчатую рубашку, легкие брюки и громоздкие ботинки — все это каким-то образом появилось у кровати, — он сбрил усы и пошел вниз искать Мэй. В большие окна «мини-марта» било яркое солнце.

Мэй стояла за кассой и, как обычно, распекала Хуна. Увидев Конрада, она повела его обратно в офис, попутно браня китайца за нерасторопность, с которой тот встал на ее место. В офисе она внимательно изучила лицо Конрада.

— Тый сейчас лучшей. Ужей без усов! — Это обстоятельство казалось ей чрезвычайно забавным.

Потом Мэй взяла телефон и заказала еду. Едва она положила трубку, как вошел Кенни. Конрад впервые видел его таким одержимым. Голубые глаза лихорадочно блестели, улыбка демонстрировала все тридцать два зуба. В руках у него была большая матерчатая сумка, явно тяжелая — мускулы так и играли. Он еще шире улыбнулся Конраду, потрогал светлую щеточку собственных усов и сказал:

— Знаешь что? Ты себе сделал большой подарок. Эти отстойные усы мне никогда не нравились. Они же у тебя висели — не, правда!

— Гораздай лучше, — подтвердила Мэй.

— Мэй фишку рубит. — Кенни плюхнул у ног Конрада свою набитую сумку. — Вот вся одежда, которая тебе понадобится, по крайней мере все, что пришло мне в голову. — Он вынул газету и протянул Конраду. — Взгляни. Ты на первой странице!

— Я?! — Конрад не на шутку испугался.

Сверху «Окленд трибьюн» тянулся заголовок: «Подземные толчки сотрясают Восточный залив». Конрад пробежался по заголовкам помельче: «Масштабные разрушения… шесть с половиной баллов по шкале Рихтера… Хейвардский разлом…» Прямо под анонсом большая цветная фотография — снимали, видимо, на рассвете, — руины западного крыла Санта-Риты, вспучившийся под ней невысокий длинный холм. Подпись: «Пострадала тюрьма». Потом жирным шрифтом шел текст: «В результате землетрясения рядом с Плезантоном образовался холм, разрушив целый блок с камерами заключенных в тюрьме округа Аламида. Здание тюрьмы получило значительные повреждения. Спасатели ищут под обломками оставшихся в живых заключенных и охранников».

— Билет готов? — спросил Кенни у Мэй.

Она достала из ящика конверт и протянула ему. Кенни вынул билет, посмотрел и передал Конраду.

— Лови. Сегодня в десять летишь из Портленда в Атланту.

— Из Портленда? В Атланту?

— В Портленде тише, чем в Окленде или Сан-Франциско, а в Атланте у Мэй свои люди, так что тебя устроят.

Мэй протянула Конраду другой конверт, объяснив, что там листок с именем того вьетнамца, Лум Лока, который встретит его в аэропорту Атланты и отвезет на квартиру.

— Как мы узнаем друг друга? — спросил Конрад.

— Тебей не нужнай узнавать егоу, — сказала Мэй. — Он сам тебяй узнает. В залей выдачий багажай. — Она выдвинула нижний ящик и достала несколько светло-зеленых кепок с желтой надписью: «Хай-гро. Мы питаем растения». — Лум Лок будет искайть эту шапкуй. Даст тебе картуй социального страхованияй, правай водить, свидетельствой о рождений, все что хо-чейшь.

— За семьсот пятьдесят наличными, — сказал Кенни.

— Я…

— Не волнуйся, деньги есть. — Кенни привстал и вытащил из заднего кармана сложенный вдвое конверт. — Вот, пересчитай.

Пораженный Конрад пересчитал. Пять сотенных, двенадцать купюр по пятьдесят долларов и двадцать по двадцать: всего полторы тысячи. Он растерянно улыбнулся.

— Отлично, — сказал Кенни. — Хоть что-то тебя обрадовало. Вернешь, когда купишь собственный домик в Дэнвилле, новый «феррари» и клюшки для гольфа.

Мэй пошла обратно за кассу.

— Слушай, ты столько всего сделал, что у меня язык не поворачивается еще о чем-то просить. Но… ты не позвонишь моей жене? Может, из автомата, а? Просто скажи, что я жив-здоров, что я выбрался из Санта-Риты и свяжусь с ней, как только смогу. Никаких подробностей, можно даже не говорить ей, кто ты.

Кенни нашел на столе бумагу, записал телефон Конрада в Питсбурге и дал ему свой собственный, в Антиохе.

Через полчаса Мэй и Кенни представили Конрада огромному мускулистому сикху, воину армии Мэй, которого Конрад видел вечером накануне — Торин Синг собирался в ежедневный грузовой рейс из Окленда в Портленд. Все вместе они дошли до огромной фуры, оставленной на обочине «Фингал-авеню». Водители-сикхи в Калифорнии не редкость, но Торин Синг восседал за баранкой в своей голубой чалме и с расчесанной бородой особенно величаво, как бубновый король, — настоящий вождь племени.

Конрад улыбнулся Кенни.

— Кенни… я даже не знаю, с чего начать…

— И не начинай, — оборвал его Кенни. — Я все равно ничего не догоняю, старик! Лучше пришли открытку, когда доберешься. Есть, блин, у них в этой Атланте открытки?

Сикх включил зажигание, Конрад забрался в кабину. Рокот двигателя большого грузовика был ему неприятен еще со времен работы на складе. Конрад выглянул в окно и помахал. От него удалялись две стоявшие рядом с бензоколонкой фигурки: одна — сплошные острые углы, неловко пригнанные друг к другу, а вторая — сама Мать-Земля в черных джинсах.

Мэр вышел из маленького кабинета в комнату для приемов, и Роджер Белый сразу заметил в нем какую-то перемену, хотя не понял пока, в чем она состоит. Джордан был одет, как обычно, в безликий серый костюм. Правда, галстук на этот раз не «Взорвавшаяся пицца», а темно-красный, с бледным рисунком, но дело было не в галстуке. Тогда в чем?

— Брат Роджер! — Уэс Джордан добавил к уличному приветствию такое же пародийное рукопожатие и показал Роджеру на кожаный диван. Себе же подвинул кресло и сел напротив. На кофейном столике между ними лежала свежая «Атланта джорнэл конститьюшн» с большой цветной фотографией и статьей о землетрясении в Калифорнии.

— Брат Уэс, — улыбнулся Роджер Белый, — знаешь, ты как-то по-другому сегодня выглядишь. Только никак не пойму, что в тебе изменилось.

— Да, я теперь стал стройный и несгибаемый — то ли похудел, то ли портной постарался.

— Так ты за этим ходишь к портному?

— Нет, конечно, шучу, — сказал мэр. — Политики и юристы не должны шить костюмы на заказ.

— Вот я, например, юрисконсульт, но портной у меня есть, — насторожился Роджер Белый.

— Заметно. Эти приталенные пиджаки, острые лацканы… Кто тебе шьет?

— Некий Гас Кэрол. У него мастерская на Эллис.

— Ну, это хотя бы к югу от Понсе-де-Леон. И потом, ты же не выступаешь в суде? Если начнешь, советую купить такой же стандартный чехол.

— Какая разница? — недоумевал Роджер Белый.

— В тебе всегда будут видеть слишком образованного, слишком умного, а харизма начинается с «быть как все».

— На себе испытал?